– После провозглашения Исламской Республики Иран настроения в иранском обществе в отношении СССР и других мировых держав как-то изменились?
– Сначала был период неопределенности – пока в руки духовенства еще не перешла абсолютная власть. В этот период сильное влияние на политическую жизнь в Иране все еще оказывали так называемые правые буржуазные либералы, премьер-министром переходного правительства был именно их представитель – инженер Мехди Базарган, человек набожный, но не духовный. США поначалу заигрывали с иранской политической верхушкой, ведь сторонники проамериканской ориентации имелись и среди офицеров Вооруженных сил, и среди местной бюрократии. К тому же в Иране жили и работали примерно 300 тысяч американских граждан: советники, специалисты, бизнесмены. (Для сравнения: число советских специалистов было не более двух тысяч на весь Иран.) Поставки запасных частей для военной техники, в частности авиации, из США в Иран продолжались. Премьер-министр Базарган встречался в Алжире с советником президента США по национальной безопасности Збигневом Бжезинским, чтобы каким-то образом урегулировать американо-иранские отношения. В это же время некоторые политические деятели, которые были связаны с американцами, в своих публичных выступлениях пытались перевести настроения общественности с антиамериканской колеи на антисоветскую, антикоммунистическую.
Это продолжалось до 4 ноября 1979 года, когда произошел захват «иранскими студентами» американского посольства в Тегеране вместе с находившимися там дипломатами. Договоренность об освобождении этих 53 заложников была достигнута только в конце 1980 года. В январе 1981 года их выпустили сразу после инаугурации Рейгана. Но главное не это – захват американского посольства оказался тщательно продуманной акцией, которая не только привела к разрыву дипломатических отношений между Ираном и США, но и позволила иранскому духовенству разделаться с правой проамериканской оппозицией. Премьер-министру Базаргану предъявили обвинение в тайных переговорах с американцами, и он вместе с другими членами правительства вынужден был уйти в отставку. К концу 1979 года с «буржуазными либералами» в Иране было практически покончено.
Но оставалась левая оппозиция – те, кого при шахе называли «исламскими марксистами», – группы «Федаяне-ислам» и «Моджахеддин-э Хальк». Моджахедины и федаины были более революционны, чем правые, и менее ориентированы на ислам, поэтому следующим этапом на пути клириков к абсолютной власти был разгром левого крыла оппозиции. Кстати говоря, СССР волей-неволей облегчил муллам решение этой задачи, когда ввел советские войска в Афганистан. Ни в одном уголке Ирана, ни у какой части иранского общества эта акция не вызвала сочувствия. Наоборот, она вызвала активное недовольство большинства иранцев и недоумение среди тех людей, которые прежде с симпатией относились к Советскому Союзу или к социализму.
Антисоветская составляющая в иранской внешней политике тоже усилилась. Было закрыто наше советское консульство в прикаспийском Реште на севере Ирана. Правда, осталось консульство в Тебризе, в иранском Азербайджане. В городе Мешхед закрыли представительство «Ингосстраха». Также были закрыты отделения Русско-иранского банка, который существовал с 1923 года для кредитно-расчетного обслуживания торговли Ирана с СССР и содействия развитию сельского хозяйства и промышленности Ирана. Еще через какое-то время была закрыта советская больница в Тегеране, укомплектованная нашими врачами, которая пользовалась огромной популярностью среди горожан. А в годовщину ввода наших войск в Афганистан – 27 декабря 1980 года – огромная толпа ворвалась на территорию посольства СССР в Тегеране. К жилым домам дипломатов толпа не пошла, а весь свой гнев сосредоточила на представительском особняке, где в ноябре 1943 года проходила знаменитая Тегеранская конференция с участием Сталина, Рузвельта и Черчилля. В этом историческом здании было выбито 60 окон, разбиты памятные мемориальные доски, старинные зеркала, люстры, поломана мебель, порезаны шторы и ковры. Охранникам пришлось, естественно, отступить, но толпа вела себя организованно – никто из советских сотрудников не пострадал. Многочисленные признаки указывали на то, что это было заранее спланированное действо, в котором участвовали, по моим подсчетам, около трех тысяч человек. Примечательно также, что экономическая основа советско-иранских отношений какой-либо заметной эрозии в это время не подвергалась. Продолжался транзит иранских товаров водным и железнодорожным транспортом через территорию Советского Союза. Советские специалисты продолжали работать на очень крупном металлургическом комбинате в городе Исфахане и на севере страны, где строили элеваторы, принимали участие в строительстве газопровода – их никто не беспокоил. Когда же мы предложили руководству в Москве каким-то образом экономически ущемить иранцев за их провокацию в нашем посольстве, мудрые головы наверху верно решили, что этого делать нельзя. Сегодня я бы сказал спасибо тем умным людям, потому что, оказавшись тогда в центре неприятных событий, мы не всегда были способны адекватно их воспринимать.
– Это правда, что на каком-то этапе исламской революции планировался захват советского посольства?
– Опасения, что и в отношении нас иранцы могли поступить таким же образом, как они поступили с американцами 4 ноября, были вполне обоснованными. Была информация, что такие планы ими обдумываются – не просто погромить, а захватить посольство СССР, поэтому после захвата американского посольства мы заранее уничтожили все секретные документы. Было и явное подстрекательство к захвату нашей дипломатической миссии со стороны ответственных людей в иранском правительстве, предварительно создавался пропагандистский фон. Один из них – министр иностранных дел Ирана Садек Готбзаде в публичном выступлении советовал соотечественникам поинтересоваться, «что происходит в посольстве, расположенном к югу от американского». (Кстати говоря, в дальнейшем Готбзаде был расстрелян за шпионаж в пользу Соединенных Штатов.) Нетрудно было догадаться, что речь шла о нашем посольстве, которое находилось от посольства США на расстоянии пешей прогулки. Нами, естественно, были предприняты необходимые шаги по дипломатической линии и разосланы соответствующие предупреждения лицам в иранском руководстве по конфиденциальным каналам о том, что с советской стороны могут последовать решительные и жесткие ответные меры. И к нашим доводам прислушались. Иранцы же – умные и ответственные люди, прагматики. Это люди, которые умеют просчитывать свои шаги, поэтому рвать отношения с северным соседом они никогда не собирались. Конечно, и среди них находились экстремисты, настроенные наказать СССР, но разумных-то людей было больше – они понимали, что наказанным в конечном счете окажется Иран, а не Советский Союз.
– Почему США не решились на прямое военное вторжение в Иран?
– В конце 1979 года глава СССР Леонид Брежнев сделал заявление, в котором было достаточно ясно сказано, что на такую военную интервенцию соответствующим образом прореагирует Советский Союз. Видимо, это был очень веский аргумент в пользу того, чтобы не прибегать к интервенции. Кстати, в Иране это тоже оценили, но не афишировали. После этого американцы решили использовать сохраняющиеся связи среди военных, чтобы с их помощью совершить в Иране внутренний переворот. Тоже не получилось – иранская армия оказалась к этому не готова, поскольку духовенство поставило ее под жесткий контроль, а потом создало параллельные вооруженные силы – Корпус стражей исламской революции. И, наконец, самая решительная попытка повлиять каким-то образом на внутреннюю ситуацию в Иране была предпринята американцами уже в 1980 году, когда США подтолкнули Ирак к агрессии против Ирана. Саддам Хусейн оказался тем инструментом, с помощью которого американцы собирались как можно скорее отделаться от ненавистного им клерикального режима имама Хомейни. Но здесь ошиблись и иракцы, и американцы – их разведки питались информацией от иранских эмигрантов, которые не могли объективно оценить ситуацию в стране, из которой когда-то бежали. По логике эмигрантов, теократический режим был непопулярен среди населения Ирана, а в иранских вооруженных силах царили антагонистичные отношения между сторонниками и противниками Хомейни – надо было только посильнее ткнуть этот режим и он бы рухнул. Ткнули – режим устоял. Иракские вооруженные силы вторглись на территорию Ирана и ввязались в войну, которая продолжалась 8 лет. И Саддам ошибся с трагическими для себя последствиями, и американцы.