Атака германских истребителей была плохо скоординирована. Ей не хватило настойчивости. Однако она вынудила большинство самолетов Динсдейла сбросить торпеды преждевременно. С эсминцев валил дым, однако зенитный огонь был по—прежнему плотным. Германские истребители продолжали кружить рядом, и хотя все самолеты этой волны благополучно улетели, ни один экипаж не был уверен в результатах своей атаки.
Первая волна оторвалась от второй, когда та сбрасывала торпеды. Самолеты Уильямса должны были описать круг, чтобы выйти под корму крейсеру, и пройти мимо замыкающего эсминца. Эта волна непроизвольно выстроилась в одну шеренгу. Крайним левым оказался канадец Ральф Маннинг, который на день опоздал к атаке брестской эскадры. За ним шли Бирчли, Уильямс, Арчер, МакКерн (еще один австралиец), крайним правым был Оутон. Для них атака была еще более трудной, так как «Принц Ойген» маневрировал, чтобы уклониться от торпед группы Динсдейла.
Заметив противника, все 6 самолетов круто повернули и через минуту уже оказались над кильватерной струей «Принца Ойгена». Они развернулись в линию для атаки, в указанном выше порядке. «Бофайтеры» впереди вели огонь, вызвав бурную радость экипажей «Бофортов», так как они отвлекли эсминцы сопровождения. Летчики торпедоносцев до глубины души прочувствовали силу товарищества. Это было совершенно новое ощущение. Когда самолет на высоте 60 футов над водой мчится на корабль противника, наступают минуты предельной опасности, для кого—то эти минуты могут стать последними, и в такие моменты люди все ощущают особенно остро. Наверняка за всю войну они не испытывали такой смертельной опасности и такого бурного восторга.
Когда Уильямс впервые заметил «Принца Ойгена», тот двигался прямо на восток, пересекая курс «Бофортов». Когда первое звено волны Динсдейла сбросило торпеды, крейсер повернул влево, потом вправо, чтобы уклониться от второго звена, что снова вернуло его на курс Ost, но уже на четверть мили ближе к берегу. Уильямс, решивший атаковать с кормы, теперь выполнял атаку со стороны заходящего солнца.
В небе завязалась невообразимая свалка — «Бофорты», «Бленхеймы», «Бофайтеры», Ме–109 и Ме–110, как светлячки, метались между разноцветными облачками разрывов. Дымовая завеса эсминцев частично укрыла главную цель. Зенитный огонь с этого направления был особенно плотным. Все орудия развернулись против них — от самых тяжелых главного калибра до пулеметов. Когда расстояние сократилось, и торпедоносцы оказались ближе к берегу, снова открыли огонь береговые батареи. До цели оставалось 2 мили, когда первый самолет получил попадание. Маннинг увидел германский истребитель, заходящий на него слева. Маннинг повернул на него. Встретить противника лицом было совершенно инстинктивным поступком. Он превосходно понимал разницу между своими 2 пулеметами и пушками немца. Германский пилот отвернул вправо, возможно, он по ошибке принял «Бофорт» за «Бофайтер». На одно мгновение германский истребитель отдался на милость Маннинга, мелькнув у него на прицеле. Тот нажал гашетку, и ответом стала ужасная тишина. В возбуждении Маннинг забыл снять пулеметы с предохранителя.
Маннинг повернул торпедоносец на прежний курс. Голубые и серые очертания «Принца Ойгена» начали расти впереди, как на волшебной картине. Норвежский берег находился совсем рядом. Он видел истребитель, взлетевший с аэродрома Листера. Тот набирал высоту, еще не убрав шасси. Может ли быть более ненавистное зрелище для пилота торпедоносца?
Огонь зениток оказался слишком плотным для истребителей. Они могли слышать разрывы снарядов. Стрелки торпедоносцев напрасно пытались найти цели. Маннинг обнаружил, что он заходит на германский крейсер с правой раковины, но в одиночку.
Под ним на воде виднелись 3 ярко горящие масляные пятна. Стычка Маннинга с «Мессером» спасла его. Это были 3 соседних самолета. Бирчли, Уильямс и Арчер стали жертвами зениток крейсера.
МакКерн и Оутон атаковали самостоятельно. Маннинг оказался дальше всех, и теперь был полон решимости подобраться поближе. «Ойген» продолжал маневрировать. Он снова повернул вправо и теперь шел на юго—восток. Маннинг вышел в атаку с кормы справа, и торпеде предстояло догонять крейсер. Поэтому следовало сбрасывать ее с расстояния менее 1000 ярдов.
Пока было возможно, Маннинг маневрировал. Затем он повел самолет прямо на цель, пока «Принц Ойген» не вырос над ним подобно башне. Штурман сообщал расстояние. Когда до крейсера осталось 800 ярдов, Маннинг нажал на спуск. Последовали томительные 2 секунды, пока тяги не освободят торпеду. Маннинг уже приготовился заложить вираж, когда внизу грохнул глухой удар, и правая педаль с неожиданной силой сбросила ногу летчика. Самолет резко накренился и попытался нырнуть носом.
Снаряд с «Принца Ойгена» попал в фюзеляж прямо под хвостовым оперением и перебил тяги рулей направления, высоты и триммера с одной стороны. Самолет резко клюнул носом и пошел вправо. Первой мыслью Маннинга было, что разбит мотор. Он лихорадочно пытался выровнять самолет, но ручка безвольно болталась, никак не реагируя на его усилия. Единственным способом прекратить снижение оказалось держать левое крыло внизу. Это трудно представить, но самолет продолжал лететь.
Все это заняло секунду или две. «Бофорт» продолжал нестись на крейсер на высоте 50 футов. Когда Маннинг поднял голову, прямо перед ним оказался правый борт «Принца Ойгена». Справа находился эсминец, не так близко, как крейсер, но и не дальше 200 ярдов. Зеленые трассы зенитных автоматов пролетали над и под «Бофортом» с обеих сторон. Пойманный между двух огней, Маннинг успел сообразить, что крейсер и эсминец в итоге обстреливают друг друга. Он не рисковал маневрировать, так как самолет еле держался в воздухе, однако больше не получил ни одной дырочки. Летящий над самой водой «Бофорт» не такая легкая цель, как может показаться на первый взгляд.
Каким—то чудом торпедоносец выскочил из зоны сосредоточенного зенитного огня. Иногда рядом с самолетом поднимались пенные фонтаны, показывающие, что тяжелые орудия «Ойгена» продолжают стрелять по нему. Методом проб и ошибок Маннинг обнаружил, что может удержать самолет на приличной высоте, дав полный газ одному мотору и приглушив второй.
В это время он летел более или менее параллельно курсу «Принца Ойгена» в направлении на восток, все дальше и дальше от своей базы. Но теперь Маннинг уже немного мог управлять самолетом. Он сначала повернул на юг, вышел из района боя, а потом направился на запад, на базу.
Через несколько минут они потеряли из виду германскую эскадру. Однако самолет все еще находился в пределах досягаемости германских истребителей. Когда кучка угольков, на которую сейчас походила германская эскадра, уже почти растаяла в море, сзади появились 3 Me–109. Маннинг по—прежнему держал избитый «Бофорт» у самой воды. Это было самое удачное место, если хочешь остаться незамеченным. Однако на переваливающемся, как утка, самолете нельзя было выполнять никакие маневры. И тогда 3 истребителя набросились на них.
Истребители начали поочередно заходить сзади. Здесь они были в безопасности от пулеметов, которые имели механические предохранители, чтобы перевозбужденный или неосторожный хвостовой стрелок не отшиб собственное оперение. Первый истребитель подошел на расстояние 500 ярдов и выпустил светящуюся зеленую трассу, которая опустилась в море, не причинив никакого вреда. Если все будут стрелять, как этот, им не о чем беспокоиться. Но если атака будет выполнена более решительно, у Маннинга почти не останется шансов спастись.