– Ты заменил мутанта на машину, – возразил Болотник. – На что это повлияло? Ни на что. Нет, не зверь там и не машина, другое что-то. Какой-то… Разум. Он совсем не так мыслит, как звери или люди, я чувствую: это какое-то невероятное совсем создание, удивительное. Но оно все же мыслит – потому не машина это.
– Так, может, как его… ИскИн. Искусственный Интеллект?
– Нет. Я его… иногда кажется, будто вижу его. Хотя не вижу, конечно, просто в голове возникает… Такое ощущение, будто из этого зова, из его особенностей могу понять, как это существо выглядит.
– Как эхолот вроде такой ментальный, локатор?
– Вроде того.
– И на что оно похоже?
– На медузу.
– Чего?! – удивился Никита.
Болотник кивнул.
– Да, медузу напоминает. Большую, влажную. Висит в воздухе… Нет, на самом деле там не медуза. Но мне кажется – похожее что-то. Мягкое, как… как грибок квасной в банке. Вот – может, не медуза, а гриб?
Пригоршня перегнулся через ограду, уставившись вниз. В паре десятков метров под ними из бетона торчала дугообразная решетчатая конструкция. Было видно, что поверху решетка выложена досками – кто-то специально притащил их туда, чтобы удобнее было ходить.
– Макс, – негромко позвал Никита. – Сюда иди. Гляди, как бы мы за эту штуку не зацепились. Хотя нет, вроде рядом опустимся… Морлоки! Морлоки внизу!
– Кто? – Болотник подошел к нему, посмотрел через перила.
– Да это я так синих называю, военных этих бывших. Вон трое по стреле идут, – теперь Никита говорил совсем тихо.
– Тащат кого-то, – заметил Макс, и тут же снизу донесся крик. Жертва морлоков, тщедушный мужчина в походной одежде, задергался, пытаясь вырваться.
«Отпустите… права… вы… не имеете…» – донеслось до ушей стоящих на платформе.
– Он разговаривает, – прошептал Пригоршня. – Слушай, а что, если это не… ну, не один из этих, – Никита ткнул пальцем в сторону мертвеца, мимо которого как раз проплывала платформа. – Не один из оборванцев, а обычный человек, нормальный?
Синекожие между тем приближались к концу решетчатой конструкции. Доски тяжело скрипели под ними, человек бился и кричал. Сталкеры видели: там, где начинается балка, в бетоне чернеет проем, откуда эти четверо и появились; зато там, где она заканчивается, – ничего нет, лишь торчат прутья арматуры. Складывалось впечатление, что стенку в этом месте специально раскрошили, чтобы добраться до железа.
– Да они ж его распять собираются! – понял Никита.
Морлоки сейчас были спиной к ним и не видели платформы, почти опустившейся на высоту балки. Их жертва орала на всю трубу. Никита бросился назад, дернул рычаг, нажал на кнопку отключения – двигатель смолк, платформа, качнувшись, встала. Болотник уже перелез через перила и тихо шел вслед за морлоками, подняв «маузер», а во второй руке, забинтованной, сжимал нож.
Никита увидел, как из черного проема у начала балки выбралась тощая скрюченная фигурка. Это существо, бывшее когда-то человеком, казалось полной противоположностью синекожих мутантов – тщедушное, с маленькой головенкой и цыплячьей шеей. Был бы здесь сталкер Емеля, он бы сказал, что оно похоже на прохфессора, то есть на доктора Другаля. Но Никите на ум почему-то пришло другое слово – лаборант.
На лаборанте были халат, когда-то белый, а теперь превратившийся в грязно-серое рванье, круглая шапочка и прозрачная пластиковая маска-щиток, какую иногда надевают хирурги или стоматологи.
Выйдя из проема, лаборант побежал по балке, согнувшись крючком. Под тканью рельефно проступили острые лопатки; Никита разглядел тощие ноги и понял, что халат надет на голое тело.
А еще он ощутил будто дуновение темного ветра, злого, колючего, который пронесся над балкой и одновременно – в голове. Словно наждаком провели по мозгу. Болотник вдруг зашатался. Сделав еще шаг, упал на колени и начал стрелять в морлоков. Но за мгновение до того, как он открыл огонь, синекожие, бросив жертву, грузно развернулись. Они зарычали – и даже Никита, не отличавшийся особой чувствительностью, ощутил незримую ментальную связь, связывающую их с лаборантом. Будто единое сознание, единая личность, имевшая четыре тела, а вернее, одно тело – то есть существо в халате, и три могучие конечности – сильных, агрессивных и беспрекословно подчинявшихся морлоков.
Шедший сзади синекожий получил несколько пуль в толстую шею и покрытую темными складками лысую голову, покачнувшись, свалился спиной на доски. Лаборант тонко вскрикнул, упал на колени, прижав ладони к вискам. В «маузере» закончились патроны, и два оставшихся морлока кинулись на Болотника.
Человек, которого они тащили, а теперь бросили на балку, закричал:
– Этот, в халате! Убейте его, он ими управляет!
Морлоки нависли на Болотником, а тот выставил им навстречу нож. Огромные синие тела, бугры мышц… сталкер в сравнении с ними казался маленьким, почти ребенком, с игрушечным оружием в руках. Они замахнулись, Никита выстрелил из обоих стволов – пули врезались в синее лицо.
И одновременно он широко шагнул на балку, далеко выставив ногу. Лаборант, все еще прижимающий ладони к вискам, зажмурившись и склонив голову – наверное, так ему легче было управлять морлоками в бою, – присел как раз напротив платформы. Подошва ботинка врезалась в его плечо.
Он оказался совсем легким. Без вскрика кувыркнулся с края, взмахнув руками; попытался уцепиться за доску, потащил ее за собой, переворачивая… Другой конец доски, на котором стоял Никита, приподнялся. Сталкер отпрыгнул, доска взметнулась, и лаборант полетел вниз.
Обрез закачался на ремне. Выхватив «узи», Никита побежал по балке. Морлоки возвышались над Болотником и недоуменно мычали, покачиваясь. Возле коллектора преследующие оборванцев синекожие были одни, никто не командовал ими, значит, они могли действовать и самостоятельно, хотя, возможно, не так хорошо, как под управлением лаборанта. Сейчас, когда ментальный контакт внезапно оборвался, они растерялись, но через несколько секунд придут в себя.
– Ложись! – заорал Никита и открыл огонь. Один морлок отшатнулся, начал поворачиваться – и тут на него с разбегу налетел человек, которого они собирались распять. С воплем он ударился о синекожего всем телом, тот закачался на самом краю и полетел вниз.
И одновременно Болотник вонзил нож в колено второго. Морлок взревел и, будто молотобоец, опустил огромный кулак на голову сталкера. Но Макса на том месте уже не было: выдернув нож, он откатился назад. Кулак врезался в доски, проломил их, взметнув груду щепок, которые ударили в морду наклонившегося монстра. Болотник ужом метнулся обратно и вновь пырнул, всадив клинок между ног синекожего.
Подбежавший Никита опять открыл огонь. Нож вошел почти на всю длину клинка, Макс провернул его, дернул, поднимая лезвие, прорезая мясо и кожу. Морлок завыл, попятился – и споткнулся о человека, который упал позади него на колени, согнулся, прижав лоб к балке и накрыв голову руками. Зацепившись за него, синекожий повалился назад, будто тяжелая колонна, – грохот, треск досок… Содрогнулась вся балка. Болотник вскочил, Никита, протиснувшись мимо него, встал над монстром, который лежал лицом вверх, весь залитый кровью, шаря вокруг, пытался встать. Полные боли и злобы глазки уставились на сталкера. Вытянув руку с автоматом, Пригоршня наклонился, почти упер ствол в коричневые губы и начал стрелять.