– Когда я последний раз был с нею на той, ее стороне, Эш сказала, будто хочет, чтобы я что-то увидел. – Мне показалось, что Уилла начала немного успокаиваться. – Я посчитал, что это было нечто, уже ей известное, и она вела меня туда, просто чтобы прикончить. Но, думаю, я ошибался. Теперь я полагаю, что там было что-то, чего она не знала.
Уилла стояла, безвольно опустив руки и склонив голову. Потом она посмотрела на меня.
– Ты считаешь, что ее убили?
– Да, считаю. Она была убита, но даже ей неизвестно, кто это сделал.
На мгновение показалось, что Уилла уже не слышит меня. Она закрыла глаза и покачнулась, словно вот-вот могла потерять сознание. Я обнял ее, чтобы поддержать, но она устояла. И сделала шаг назад, отстраняясь от меня, а затем повернулась и пошла вперед по аллее.
– У Эдди, наверное, уже прибрались, – бросила она через плечо, зная, что я следую за ней.
– Эш хочет, чтобы я пошел и выяснил все.
Уилла резко повернулась ко мне.
– Ты считаешь, что должен делать то, чего она хочет? Тогда, насколько я могу понять, мы все трое уже умерли.
– Возможно, ты права. Но сначала ей нужно кое-что еще.
– Откуда ты знаешь?
И тогда я впервые сказал вслух то, о чем мало-помалу начинал догадываться с той самой встречи с Эш возле стиральной машины. И чем больше я озвучивал свои мысли, тем больше они становились похожими на правду, а моя догадка перерастала в уверенность.
– Думаю, моя сестра хочет, чтобы я нашел того, кто поджег дом.
Уилла подошла поближе, и я, положив руку ей на талию, притянул ее к себе.
– Как бы я хотела быть человеком, который может честно сказать: «Я не верю во все это», – сказала она. – Но я не могу. Итак, что мы будем делать?
– Не вы. Делать буду я. Я поеду в Детройт.
– Сегодня?
– Мы не можем ждать, – сказал я. – Эш нам просто этого не позволит.
– А что ты собираешься делать, когда окажешься там? Что ты можешь сделать там, где за двадцать лет куча детективов из убойного отдела ничего не раскопала?
– Честно говоря, не знаю. Но если имеется что-то, что может заставить ее убраться отсюда, мне необходимо попытаться разыскать это, разве нет?
– Но почему именно ты? – Уилла посмотрела на меня, и я увидел темные круги у нее под глазами, которых не замечал прежде. – Разве мы не можем нанять частного детектива или что-то в этом роде? Дэнни, ты ведь нездоров! Доктора говорили тебе…
– Никто другой этого не сделает. Все ключи от этой тайны находятся здесь. – Я слегка прикоснулся двумя пальцами к своей голове.
– Назови хотя бы один.
– Ну, это не совсем ключи в обычном понимании.
Уилла подошла ко мне, наклонила голову и решительно ткнула ею мне в живот. Довольно резко и достаточно сильно, еще бы немного сильнее, и я бы сложился пополам.
– Извини, – пробормотала она. – Лучше уж бодать тебя, чем кирпичную стену.
– Ты хочешь бодаться? Всегда буду рядом к твоим услугам.
Она посмотрела на меня.
– А не врешь?
Уилла тремя сжатыми пальцами сделала мне знак «Давай вниз!». На ее языке это означало, что она подает сигнал наклониться к ней, потому что меня сейчас будут целовать. Я сделал, как мне было велено, и почувствовал ее сухие, прохладные губы на своей щеке.
– Я все объясню Эдди сама, – сказала она. – А ты поезжай. Потому что если уж решили что-то делать, так нужно делать сразу.
Она развернулась и пошла к пешеходному мосту, а потом дальше по направлению к больнице, а внизу бежал нескончаемый поток машин.
Я долго, пока мог, смотрел ей вслед, стараясь сохранить в памяти ее фигуру, ее голос, жадно вдыхал воздух в надежде уловить сохранившийся аромат ее кожи, волос. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь все это вновь вернется ко мне, прежде чем все мы исчезнем без следа.
В аэропорту в агентстве проката автомобилей клерк передал мне из-за стойки ключи от «Шевроле Импала» и, откусив кусок тако, поинтересовался, бывал ли я в Детройте прежде.
– Я тут жил, – кивнул я. – Миллион лет назад.
– Да?
– Правда, с тех пор тут все сильно изменилось…
Клерк посмотрел на меня с искренним сомнением.
– Бьюсь об заклад, что не сильно… – хмыкнул он.
Я подхватил багаж и направился к автомобилю. Ночь была такой пьянящей и беззвездной, словно космос начинался прямо на земле.
Есть ли на свете более пустынное и печальное место, чем контора проката автомобилей, после того как приземлился последний вечерний рейс и ты единственный, кто сидит в машине?
Оказывается, есть. В Детройте вообще много чего есть.
Накануне прямо из больницы «Масс Дженерал» я заскочил в торговый центр на Портер-сквер, бросил в сумку пару рубашек и джинсов и сразу направился в международный аэропорт Логан, где сел в первый вылетающий самолет. От гула авиационных двигателей я погрузился в глубокий сон еще до того, как самолет оторвался от земли, так что стюарду пришлось трясти меня, чтобы разбудить после посадки. Оказалось, я был единственным пассажиром.
Дорога в город казалась незнакомой – ничто не напоминало о том, как важно для меня это место. Дешевые рекламные щиты, которые могут заинтересовать разве только адвокатов средней руки да судебных приставов. Земельные участки – ни фермерские поля, ни жилые массивы – больше напоминали нечто среднее между свалками металла или складами всякого хлама и мелкими фабриками по производству ширпотреба. Правда, все они были давно закрыты, и повсюду у складских ворот стояли автомобильные фуры, только при этом почему-то казалось, что они стоят там не под погрузку, а словно забаррикадировав нечто находящееся внутри.
Потом я свернул на развязку, с которой можно было попасть на скоростную магистраль, ведущую к южной границе деловой части города. А вот и они!
На горизонте возвышались огромные колонны, и в их темных стеклах отражалась синева ночи. Наверху самой высокой башни, стоявшей на удалении от всего остального, светились неоновые буквы GM, казавшиеся монограммой, начертанной прямо на небесах.
Я знал, что мне надо найти где-то комнату, но вместо этого продолжал двигаться дальше по пустынным улицам деловой части к реке, откуда начинается бесконечная, нечеловечески прямая Вудворд-авеню. Становой хребет Детройта.
Вид за окном напоминал пейзаж из другого мира – так его могло бы ощущать какое-нибудь животное, подсознательно желающее убежать от угрозы… Вдвойне странным казалось, что все, хоть сколько-то оживлявшее окружающую обстановку, заставляло меня чувствовать себя мертвым. Что, впрочем, могло быть вполне естественным для любого, кто возвращается в родной дом после долгого отсутствия.