Не закончил мысль. Обрез словно сам влип в руку. Секунду медлил: ну как свой , ну как ошибка… И чуть не поплатился.
Бах! Бах! — два снопа пламени из стволов. Какой там свой … И, быстро, на автомате, — переломил, левая рука с патронами уже в пути, зарядил, левой снизу по стволам, а палец уже давит спуск… — Бах! Бах!
И снова, раз за разом: Бах! Бах! — кратчайшая пауза, металлические щелчки единым звуком, слитые воедино, — Бах! Бах!
Тишина. Эхо в ушах. Стволы раскалились, жгут руки. Темное месиво у ног слабо подергивается.
Вот… Вот как у нас нынче-то… Вот вам свои , вот вам чужие… Разве ж то чужие приволокли, да тут рядышком и прикопали? Сво и-и- и … Сам бы не дотопал, не успел, далековато…
С-суки… Поганые дела. Сейчас не сплоховал, так другим годом троих прикопают… Не пожалеют трудов — отыщут, достанут, приволокут… И чисты перед своими будут, работа уж такая у электрика, известное дело.
Устал… Ох и устал… Двадцать лет электриком — укатали сивку крутые горки…
А не Троша ль, часом, подстарался? То-то его старш<И>е второй месяц как с болота ночевать лишь вылезают… Да поди, докажи…
Прежде чем идти к гаражу, распихал в нагрудные кармашки новые патроны, запас с собой был еще изрядный. Через пару минут мотоцикл с ревом покатил в ночь. Рулил Рябцев двумя руками, не пижонил, — но обрез висел на запястье правой, на кожаной витой петле… Если что — не сплошает…
Работа у электрика такая.
3
И-ДИ-ОТ…
К такой неутешительной оценке своих умственных способностей Кирилл пришел после лихорадочных и недолгих попыток переиначить, спасти, реанимировать версию убийства, рассыпавшуюся на глазах.
Увы… Такое не реанимируют. Доктор сказал: в морг, — значит, в морг.
Марина не успевала… Никак. Нет, если бы Марина отправилась убивать, едва он вышел к Лихоедовым, — успела бы. Но шли-то они с Трофимом мимо дома Викентия — позже, за Толяном. И Кирилл видел жену на крыльце, и помахал рукой.
Потом уже не успевала — даже если бы помчалась не таясь, прямо по улице, с колуном под мышкой.
А если бы вышла, как первоначально предположил Кирилл, во время его поездки с Генахой, — то не успела бы уже Клава, вернее, ее тело — остынуть до такой температуры… Не январь месяц.
Идиот… Раскрыл, называется, преступление, не сходя с места. Любой приличный Ниро Вульф сначала пошлет Арчи Гудвина прикинуть температуру трупа, а уж потом начнет дедуцировать, не вставая с кресла и пялясь на орхидеи.
Он быстро шагал по бетонке к деревне, и даже не пытался вычислить настоящего убийцу. Есть люди, которым за это зарплату платят. Покопаются среди былых Клавиных хахалей — и найдут.
Кирилл пытался понять другое. Марина не виновата — но его отношение к ней отчего-то не изменилось… Ни на грамм. Ни на йоту. Лишь какая-то досада: и тут упала на четыре лапки, выкрутилась…
Потом понял: и все-таки виновата! Не будь ее дурацкого упрямства в деле покупки загородной недвижимости, не сочини она байку о своей беременности, — Клава осталась бы жива.
Но в тюрьму сядет ревнивый хахаль, а Марина вроде и не при чем… хм… хахаль…
А ведь в цепочку действий, что он выстроил для гипотетического убийцы, хахаль никак не вписывается… Никаким боком. Ну, допустим, увидел он идущего на гриву Кирилла… Потом Клава прошла в ту же сторону… Ну и что? Чтобы что-то заподозрить, надо было накануне присутствовать при их общении в магазинчике при свиноферме… Ладно, еще одно допущение: никого хахаль не видел, оказался на гриве случайно. Шел мимо, приспичило, юркнул в кустики, только штаны спустил, — тут и они с Клавой… Не получается — если припадок ревности, то отчего сразу не выскочил? Если обдуманный план, то… То почему Клаву? Почему не Кирилла? Почему не в морду? Почему колуном? Почему, наконец, лихоедовским или его братом-близнецом? Хм… А потолок низкий… А Клава девушка высокая… была. Возможны исключения, но кавалеры редко выбирают девиц, сильно превышающих их ростом…
Стоп-стоп-стоп… А ведь есть на примете один невысокий гражданин. Владеющий подходящим колуном… Возможно, знавший от жены про вояж Марины и Кирилла на свиноферму… Способный предположить, что Клава в ходе того вояжа западет на Кирилла…
Трофим Батькович Лихоедов. Так что вы делали с восьми до одиннадцати?
Нелепица… Ему-то зачем?
Возможно, Кирилл и придумал бы какой-нибудь мотив для Трофима, правдоподобный или притянутый за уши. Дедукция, как выяснилось, вещь заразительная.
Но не успел — увидел впереди, на бетонке, что-то непонятное.
И движущееся…
Черные грозовые тучи постепенно рассеялись, сменились пеленой облаков, и ночь стала уже не черной, — серой, обманчивой: можно даже без фонаря разглядеть что-то , но трудно понять, что разглядел.
Кирилл всмотрелся: нет, не человек, силуэт слишком низкий… И, пожалуй, не собака — слишком массивный. Для деревенских жучек-бобиков массивный, но трудно ожидать встретить в Загривье ньюфа или сенбернара. Может, сбежала со свинофермы мадам Брошкина-младшая? В общем-то, недалеко, почему бы и нет… Или какая-то деревенская скотина… Кирилл вспомнил увиденных утром овец, затесавшихся в козье стадо… Ближние дома Загривья совсем рядом — как из черной бумаги вырезанные контуры, ни огонечка.
На этот раз ломать голову он не стал, хватит на сегодня истории с пугалом. Включил фонарик, посветил. Батарейки изрядно подсели, но и такой свет лучше, чем никакой.
М-да… Не овца и не свинья. Человек. Который, как известно, звучит гордо. Если, конечно, он не нажирается в родительский день до свинского состояния. И не ползет на карачках непонятно куда, напрямик через покрывающие бетонку грязные лужи…
Этот нажрался. Этот полз.
И тут же Кирилла охватили сомнения, традиционные для городских интеллигентов: а вдруг не пьяный? Вдруг у человека приступ? Такой, что человек на ноги встать не может?
Знакомая ситуация, не правда ли?
Лежит неподвижное тело на газоне. Кто-то отводит взгляд, бормочет: «Нажрался, алкаш проклятый!», проходит мимо. Потом выясняется: умирал на газоне абсолютно трезвый человек. И умер, потому что никто не вызвал скорую.
А кто-то не прошел, нагнулся с сочувствием, — и огреб три мешка пьяного мата. А то и кулаком в рожу…
Дилемма.
Нет, если ты святой человек, живущий по принципам добра и высшей справедливости, то всегда и к любому нагнешься, и сотне алкашей вторую щеку подставишь, лишь бы одного умирающего спасти… Но все-таки… Неприятно кулаком-то в рожу получать… Болезненно.
И городской интеллигент, оказавшийся в сельской местности, занял выжидательную позицию. Остановился, продолжал светить фонариком на ползущего, благо тот приближался к Кириллу. Спросил негромко: