– А это Слепой! – пояснил Пригоршня. – Он тут недавно.
– Ты, человек, – не слушая, продолжал рокотать болотный житель, – на компьютер глядишь часто. Это неправильно, это плохо. Ты – человек, а не машина.
Слепой пожал плечами. Ну да, он поглядывал на монитор ПДА, ждал, включит ли Шаман свой, выйдя из болота. Нет, не включил.
– Идем, что ли? – В присутствии болотного великана Пригоршня казался меньше, чем был на самом деле. – По дороге расскажу, как у Ковалей было.
– Огонь расскажет, – величественно откликнулся Шаман. – Ты напутаешь, огонь не соврет. Он скажет верно, а не так, как ты увидел. Человек врет. Сам себе врет больше, чем другому. Огонь все видит.
– Да как хочешь, – покладисто согласился Никита. – Огонь, так огонь, кто б спорил, а я ж – так ни в жизнь.
Пока шли к лагерю Ковалей, Слепой украдкой разглядывал Шамана. Тот шагал широко, держался чуть в стороне, а ПДА так и не включил, хотя Слепой был уверен: под грязной хламидой наверняка припрятан комп. Ишь, толкует о вреде техники, а «мосинкой» не брезгует.
Пригоршня не мог молчать подолгу, он то и дело принимался болтать, но стоило Шаману бросить в его сторону хмурый взгляд – сразу смолкал. Взгляд у Шамана был тяжелый, гнетущий. И рисунки на физиономии, спрятанной в тени под капюшоном, выглядели пугающе – казалось, будто по лицу пробегают волны, темные пятна сливаются в странные изменчивые узоры. Изредка Шаман издавал глухие мрачные звуки, очень многозначительные, не похожие на членораздельную речь.
* * *
Братья Ковали обосновались на старой подстанции, несколько обветшалых зданий до сих пор окружала двухметровая бетонная ограда. До катастрофы в этом месте проходила высоковольтная линия, ажурные мачты и сейчас торчали на холмах, ветер мотал обрывки кабелей.
Ковали нарастили забор, поверх намотали колючей проволоки, поставили на крыше центральной постройки решетчатую каланчу, прожектор. Местечко они выбрали удачное – в округе безопасных убежищ немного, а шастать в здешних краях ночью рискованно. Клиентура не переводилась. Постоянная связь с большой землей у Ковалей отсутствовала, однако перекупщики охотно имели с ними дело, потому что знали братьев как людей обязательных и честных. В общем, лагерь приносил небольшой, зато стабильный доход, хозяев все уважали, врагов у них не было… Даже свободовцы, контролировавшие округу, не пытались подмять заведение – возможно, потому что угрюмые охотники и следопыты, составлявшие ковалевскую клиентуру, не слишком интересовали веселых ребят из группировки. Имелось и еще одно соображение: лесовики потому и собираются к Ковалям, что избегают шебутную молодежь. Установятся здесь свободовские порядки – и эти сталкеры перестанут приходить на подстанцию, а без них какой смысл ночлежку держать в этакой глуши? В общем, подстанция оставалась островком спокойствия.
У Ковалей на службе состояли шесть человек. Старший брат, Михаил, этой ночью был в отлучке – ходил к перекупщику, взяв с собой одного бойца, так что сторожить подстанцию остались младший брат и пять охранников. Двое, дневная смена, отсыпались, сторожили трое: пара у ворот и третий на вышке с прожектором. Младший Коваль, Николай, спал один на втором этаже административного здания, где хозяева устроили штаб-квартиру и склад.
Как сумели зарезать Николая, непонятно – толстенная дверь была заперта изнутри, ключ торчал в замке. Бойцы дрыхли на первом этаже и клянутся, что никто не проходил, но это ничего не значит – спали же, не могли услыхать, если убийца тихонько прошел по лестнице. Постояльцы провели ночь в бывших служебных зданиях, но, конечно, все тоже спали, никто за соседом не следил. Единственными, у кого было алиби, оказались бойцы ночной смены. У ворот мужики дежурили вдвоем, ни один не отлучался. Теоретически третий мог спуститься по хлипкой лестнице с каланчи, но парни на воротах уверяли, что обязательно услыхали бы, да и все охранники – люди надежные, работали на Ковалей давно, никогда с ними не ссорились…
Все это Пригоршня вполголоса поведал Слепому, пока шли от болота. Шаман делал вид, что не слушает, но ловил каждое слово. Он держался настороже, пару раз поднимал руку – по этому знаку Пригоршня со Слепым замирали, тогда становились слышны отдаленный шум, треск веток, шелест листвы… какие-то звери пробирались по редколесью. У сталкеров не было желания проверять, что за мутанты там бродят, они сворачивали и обходили звериные тропы стороной. Когда на пути попадались аномалии, Шаман с его острым слухом вполне мог ориентироваться по писку ПДА спутников – а может, обладал каким-то особым чутьем на опасности. Не разобрать.
* * *
На подстанции обстановка была мрачной – как и положено месту, где произошло преступление и под подозрением куча народу. Слепой, конечно, догадывался, что так будет, однако не учел, какие люди собираются у Ковалей. По двору слонялись угрюмые типы – как раз такие, как описал Никита, cоль Зоны, причем не йодированная, а скорее каменная. Дремучие бородатые мужики, покрытые шрамами, в грязных мятых комбезах. Снаряга на них выглядела как летопись сталкерских похождений; каждая складка, царапина, прореха, разрез – это памятная запись, рассказ о каком-то приключении. Ну и настроение было соответствующее: сталкеры глядели друг на друга настороженно. Как-никак, один из них убийца. Охранники Ковалей демонстративно поглаживали стволы и сурово хмурились, если кто-то из постояльцев приближался к воротам.
Когда явился Шаман, Михаил Коваль отбивался от пары сталкеров, требовавших, чтобы им открыли ворота. Михаил – массивный мужик, поперек себя шире – от своих постояльцев внешностью не сильно отличался, такой же сермяжный с виду, разве что борода кое-как подстрижена да одежда поаккуратнее. Оно и понятно: хотя Коваль уже давно на вечной прописке и на большую землю не показывается, однако время от времени ему приходится иметь дело с крупными перекупщиками, партнеры должны видеть, что он приличный мужчина, а не сталкер Петров какой-то. По одежке встречают, по снаряге провожают.
Хозяин лагеря морщился и вяло отругивался, сталкеры наседали.
– Ты ж нас давно знаешь, ё-моё! – хрипло орал долговязый тощий Кирза. – Или ты чего? На нас, что ли, думаешь? Сколько лет! Мы у тебя сколько лет кантуемся!…
– Не ори ты, не шуми с утра пораньше! – Морщинистый Стопка, разящий самогоном на весь двор, схватил напарника за локоть, а сам повернулся, притирая Коваля к стене так, чтобы тот не мог ускользнуть. – Не, ну Миха, ну ты сам прикинь: у нас информация есть, верный человечек скинул. Хороший хабар можно взять. Нам человечку нужно процент отдать? Нужно, я спрашиваю? О! А если он не только нам, если мы припозднимся…
Вокруг толпились сталкеры – видно было, что они готовы поддержать Кирзу со Стопкой и навалиться на Коваля всей братвой.
– Да не наседай, не наседай! – угрюмо отмахивался тот. – Брата моего какая-то падла зарезала, это ты понимаешь? Брата! – Голос Коваля стал тверже. – Ты понял, Стопка? Пока убийцу не возьму, никто отсюда не уйдет! Я к вам со всей добротой, пока ворота на замке – ешьте, пейте, рубля не возьму. Вы мои гости, ну?