— Знаю, — тоскливо протянула она, — Герберт хочет переносить свою контору в Даркфелл и управлять всеми делами оттуда. Поговори с ним, а?
— Ну, в любом случае все завтра. Отдыхай. Наверное, еще пару часов, и они начнут расходиться.
— Предлагаю всем пройти на десерт! — громко объявила Кайла, и все потянулись к столовой.
В дверях отчего-то возникла пробка. Когда мне удалось протиснуться внутрь, я поняла, что никто не садится за стол, все немного напуганно смотрят на салфетки и тихо переговариваются. А потом все взгляды обратились ко мне.
То, что я приняла за салфетки, оказалось рисунками. Возле каждой тарелки с красивым аппетитным пирожным лежал рисунок. Все разные, но каждый без исключения изображал нас с Гербертом. В подвале.
Рисунки вспыхнули, и за считаные секунды не осталось ничего, что бы напоминало об этой жестокой шутке. Герберт усмехался, но эта усмешка могла обмануть лишь тех, кто знал его чуть менее хорошо, нежели я. Он был в бешенстве.
— Некоторые… фантазии стоит держать при себе, — ледяным голосом проговорил он в полной тишине. — А вот воспитание, пожалуй, стоит доносить до общественности.
— Десерт! — уже менее бодро провозгласила Кайла.
Остаток ужина прошел в напряжении.
Народ разошелся к четырем, и, когда дверь за последними гостями закрылась, я чувствовала, что вот-вот упаду. Меня не волновали ни погибшие цветы, ни абсурдные заявления Джейка, ни шуточка нашего анонима, нарисовавшего целый порнографический альбом. Я хотела лечь и полежать в тишине и темноте хотя бы пару часов. Наверх шла, сбрасывая по дороге туфли и одежду. Плевать, что подумает Нина или сестры! Это мой дом, и иногда я хочу вести себя не слишком адекватно.
Кайла тоже изрядно вымоталась. Ее широкая обаятельная улыбка сползла сразу же после окончания, и она отправилась спать еще раньше, не сказав ни слова. Все утром… а точнее, днем. Когда выспимся и переварим лавину информации, свалившейся на головы.
Только когда я уже легла, мне в голову пришли слова Джейка. Кто-то явно распускает по городу слухи, и если сейчас в них поверил Джейк, человек, знавший меня достаточно хорошо, то в будущем проблемы могут быть и серьезнее. Нужно найти источник этих слухов и жестко пресечь.
В окно светила яркая луна. Я ворочалась, никак не могла уснуть. Под окном шумели деревья, их причудливые тени немного пугали, мне казалось, возле окна кто-то есть, царапает маленькими лапками по раме, стеклу. И шипит. Я поняла, что нахожусь между сном и явью. Если так и не усну, сойду с ума, наверное.
Пришлось перевернуться на бок и открыть верхний ящик комода, чтобы достать маску. Я не любила пользоваться такими штуками, но… иногда выбора не остается. Рука нащупала что-то мягкое и сжала, но вытащила я, к собственному удивлению, не маску. А горсть лепестков роз, свежих, благоухающих. Весь сон слетел, словно и не было. Я резко поднялась и заглянула в комод. Весь ящик был засыпан лепестками, а среди них валялась небольшая полупустая бутылка. Я с опаской достала находку и с трудом вытащила пробку, чтобы хотя бы понять, что это такое. От неосторожного движения несколько капель сорвались с края горлышка.
Едва они коснулись лепестков, те моментально сгнили.
* * *
Какое странное название для психиатрической лечебницы, думала я, преодолевая потемневшие каменные ступени.
До «Хейзенвилль-Гард» можно было добраться двумя путями. Первый — нанять карету. Второй — взять билет на омнибус, выйти в километре и оставшееся расстояние преодолеть пешком. Я выбрала второй способ. И не потому что боялась, будто кучер расскажет, куда я направляюсь. Просто до последнего я сомневалась.
Джейк нес откровенную ерунду, подхваченную злыми языками. Но за ниточку нужно было потянуть, чтобы выяснить, кто стоит за всеми слухами. Так я успокаивала себя, проходя по длинным и полупустым коридорам.
Сюда свозили пациентов даже из Даркфелла. Внешнюю мрачность лечебницы дополняло внутреннее запустение. Отстраненно я понимала, что виной тому не недостаточность средств, а скорее специфика профиля, но по-человечески ужасалась дешевому полу, обшарпанным стенам. И окнам с массивными прочными решетками.
Я с трудом нашла нужный кабинет. И прежде чем постучать, поправила платье. Рука немного дрожала.
— Войдите, — раздался женский голос.
— Здравствуйте. — Я ступила в узкий и длинный кабинет с простенькой мебелью.
Весь кабинет был завален папками с бумагами, а посреди этого хаоса восседала некогда миловидная, но уже потерявшая очарование женщина лет пятидесяти.
— Меня зовут Кортни Кордеро, я бы хотела кое с кем побеседовать. Это возможно?
Мое имя не произвело на женщину никакого впечатления.
* * *
— Она всегда говорила, что хочет провести остаток дней именно здесь, — говорила леди Бьюит, ведя меня через сад, заполненный неспешно гуляющими стариками. — Франческа отдала «Хейзенвилль-Гард» всю жизнь, всю магию. Уж мы о ней заботимся, не сомневайтесь.
— Всем ментальным магам нужна помощь?
Меня поразило такое количество стариков. Больных, уставших от жизни. Отчаяние и тоску в воздухе можно было пощупать рукой. Невольно я старалась казаться меньше и пыталась не отставать от директора лечебницы.
— Нет, случай Франчески скорее редкость. Знаете, леди Кордеро, я не думаю, что она помнит хоть что-то из своей практики. Как звали вашу подругу?
— Эмили Фаннинг, — быстро ответила я.
— И когда она находилась у нас?
— Дайте посчитать… примерно семь-восемь лет назад. В этот период.
Леди Бьюит сокрушенно покачала головой.
— Пять лет назад мы пережили сильнейший кризис. Многие маги нас покинули. По сути, Франческа — единственная, кто работал в то время. Но предупреждаю — она совсем плоха и может не захотеть с вами говорить.
Мы резко остановились в тени раскидистых деревьев. Под ними в кресле-качалке сидела старушка. Она, блаженно закрыв глаза, слушала негромкое пение птиц. А нас, похоже, не слышала.
— Франческа, — леди Бьюит потрепала старушку по плечу, — к вам гости.
Я запоздало подумала, что зря не взяла гостинцы. Наверняка Франческа бы обрадовалась какому-то подарку. Но необходимость разобраться с собственными страхами захватила все мое существо. И разве можно было думать о каких-то подарках?
— Я оставлю вас ровно на пятнадцать минут, — улыбнулась леди Быоит. — Постарайтесь ее не переутомлять.
Когда она ушла, я замялась, не зная, с чего начать. Но придумывать приветствие и объяснение приезда не пришлось.
— Я знала, что ты придешь, — вдруг проговорила женщина. — Как ты выросла, Кортни.
У меня пропал дар речи. А еще я утратила способность двигаться и просто смотрела на женщину в веселом, пастельных тонов платье, с длинными седыми волосами. Только спустя пару секунд я поняла, что глаза ее смотрят куда-то в сторону. Франческа была слепа.