– А-а-а…!
Все рассмеялись от победного вопля Нади.
Ее лицо разрумянилось. Она вскочила и бросилась всех обнимать. Молодость, как беззаботна ты и поэтому особенно прекрасна. Когда порывы и эмоции искренни. Еще не закрался в душу страх. Когда не мешает жизненный опыт, с годами превращающийся в стоп-кран. Когда все по плечу. Когда не ушли в песок и не утекли с водой уверенность в себе и во все лучшее.
– И когда это произойдет? – Надя не могла удержаться, чтобы не уточнить. Как известно, куй железо пока горячо.
– А вот как доеду до Катаевска, так и произойдет, – уверенно ответил Павел.
– Ну, что ж, дочка, теперь надо придумать название салона. Как корабль назовешь, так он и поплывет. – Отец вопросительно посмотрел на Надю.
– Только, пожалуйста, никакой агрессии типа «Торнадо», «Муссона» и всякой такой ерунды. – Лида, зная характер Нади, умоляюще посмотрела на сестру.
– Не будет слишком вызывающе, если я назову салон… – девушка обвела всех взглядом, выдержав приличную паузу, – «Надежда»?
– Нет, совсем не вызывающе, – за всех ответила Мария Николаевна. – Это не только имя. Это слово-то какое. Со смысловой нагрузкой. Надежда – это вера в осуществлении чего-то радостного, благоприятного. Человек ведь всегда надеется на лучшее.
– А твои клиенты будут идти в «Надежду» к Надежде с уверенностью на благоприятный успех. – Лицо Лиды сияло радостью за сестру.
– А мне, моряку-подводнику, видится в этом слове гавань, дом родной.
Павел думал о том, что это самый приятный вечер в его жизни. Ему нравилось общество этих людей. Так хорошо ему было только в детстве, когда вся семья была в сборе. Родители любили попариться в бане и детей приучали к здоровому образу жизни. Ни одна суббота не пропускалась. Это был своего рода ритуал. А затем устраивалось чаепитие. И время останавливало свой бег. Уже выпито по несколько чашек чая, самовар выдал последние капли кипятка, а никто не уходит. Говорить уже не хочется. Смотрят друг на друга с немой любовью. Наваливалась сладкая дремота. Остановись, мгновение жизни! И сейчас он переживал нечто подобное.
Особенно по душе ему было общество Веры. Она умело поддерживала разговор. Кстати шутила. Когда смеялась, в глазах плясали веселые чертики. А еще, еще как же она была хороша. Он готов был любоваться ею вечно. Вот так сидеть и смотреть на нее.
А Веру волновала близость Павла. Она сидела напротив него. Глаза в глаза. Поэтому старалась их не поднимать. Чай отпивала маленькими глотками. Она не любила горячий чай, но сейчас она не чувствовала, насколько он был обжигающим. Осторожно опускала чашку на блюдечко, чтобы не заметили, как эта чайная парочка выстукивала дробь чечетки, а может быть, лезгинки. Хорошо, что эти звуки тонули в застольном шуме.
Вначале ей казалось, что все смотрят на нее. Смеются над ее неловкостью, удивляются ее смятению. Она не поднимала глаз и не видела ничего, кроме скатерти на столе.
Сердце стучит: это он. Но она его почти не знает. Те сомнения, которые терзали ее, не уходят. Может ли она на него положиться? Какой он? Добрый или злой? Правдивый или лживый? Мнение окружающих: хороший! А она не могла дать однозначный ответ. Не уверена! Вот отец о своем друге говорил, что с ним можно идти в разведку. А вот с ним за линию фронта, ну, если представить, что надо? С ним, Вера, пойдешь? Здравый смысл молчит. А трепещущая душа твердит: «С ним можно».
Но когда она с трудом поборола волнение и подняла глаза, то поняла, что все чем-нибудь заняты: или разговорами, или едой. И никто на нее не смотрит. И включилась в разговор, забыв о своих переживаниях.
Неугомонная Надя решила, что пора двигаться в сторону клуба. По пути Павел и Вера успели обменяться несколькими фразами. Его вниманием завладела Лида. Она засыпала его вопросами об одноклассниках.
Когда они пришли в Дом культуры, их встретил нестройный шум голосов. В зале народ был рассыпан кучками. «Девчонки стояли в сторонке», исподтишка бросая взгляды в сторону ребят. Парни что-то возбужденно обсуждали, прерывая разговор гомерическим хохотом. Радостные лица молодежи говорили о предвкушении приятного вечера. Звучала лирическая музыка, означавшая, что вечер только начался.
Но вдруг по мужской компании прошло волнение, и головы присутствующих повернулись к входу. Вошла женщина лет тридцати. Яркая по всех отношениях. Красивая. Огненно-рыжая. На ней было ярко-красное обтягивающее платье и туфли на высоченном каблуке. На ее губах играла самодовольная улыбка: «Знаю, знаю себе цену!» И смотрела на всех свысока. Она притягивала взгляды мужчин, как сладкое пирожное. Увы, такие нравятся мужчинам! Для удовлетворения женского тщеславия обязательно нужно, чтобы кто-то тобой восхищался. Но красота тоже часто бывает с изъянами. Вот и ее красоту портили холодные глаза и капризно изогнутый рот. Только вот ее победоносная улыбка очень раздражала девичью половину, большая часть которых демонстративно от нее отвернулись.
Окинув взглядом зал, она направилась к Павлу. На ходу кивнула Лиде. Но едва взгляд скользнул по Вере, стоящей рядом с Павлом, в ее глазах сверкнуло беспокойство. Вере стоило большого труда сохранить на лице беспечную улыбку.
В ответ на приветствие женщины Павел за всех поздоровался с ней и коротко пред ставил:
– Ядвига.
Представил Вере, так как остальным она была знакома.
На секунду Павел поймал взгляд Веры и очень удивился. Это был взгляд ревнивой женщины, неумело скрывающей свои чувства. И он этому ужасно обрадовался.
А ей с трудом удалось изобразить на лице беззаботность. Никогда он не узнает, что действительно у нее на душе. Непростая штука жизнь. И всегда она с готовностью преподносит сюрпризы, и всегда нужно выбирать, что не очень просто.
После небольшого перерыва опять зазвучала мелодия. Несколько пар появилось на танцевальной площадке. Пышногрудая Ядвига бросала на Павла томные взгляды и, взяв под руку, тянула его на танцевальную площадку. Кокетничала с ним напропалую. Ее откровенные движения были нелепыми и смешными. Смотреть на это было неприятно. Вера считала такое поведение пошлым. Но Павел смотрел на это весьма спокойно. Неужели он настолько слепой, что не видит, что она играет с ним.
– Потанцуем? – Ядвига старалась произнести это как можно мягче, но, несмотря на ее усилия, в голосе звучала требовательность.
Всем стало неловко. Вера посмотрела на Павла и увидела, что он избегает ее взгляда. Но ты не можешь его упрекнуть. Потому что ты для него никто! И нет у тебя никаких прав на него.
Когда Вера увидела, что во время танца женщина тесно прижалась к Павлу и запустила свои ручонки ему под пиджак, она почувствовала подступающую дурноту. Ей захотелось вцепиться в огненно-рыжую шевелюру этой вульгарной дамочки. Ее обтягивающее короткое платье ярко-красного цвета во время танца поднялось еще выше, обнажив красивые крепкие ноги. Как два давно станцевавшихся партнера, они быстро вошли в ритм. Смотрелись они здорово.