– Очень красиво смотрится, – оценивает она. – Молодцы, отлично поработали!

Ни пагоды, ни японского пешеходного мостика пока нет, но когда-нибудь обязательно будут. Шарлотта права: пруд получился замечательный. Любая рыбка будет гордиться таким домом.

Папа говорит, прежде чем запускать золотых рыбок, необходимо дать воде нагреться, а значит, денёк подождать. Втайне я рада, что Пират останется со мной ещё на одну ночь, как в прежние времена.

– Всё меняется, – обращаюсь я к нему. Я сижу на кровати в кибитке, обхватив колени руками. – Для нас обоих. Пора двигаться дальше, расти. Теперь у нас есть настоящая семья.

Пират не мигая смотрит на меня.

– Только не думай, что новое жильё для тебя слишком просторно или роскошно. Ты заслужил этот дом после стольких лет в тесном аквариуме. И не волнуйся по поводу других рыбок, ты быстро освоишься. Я ведь освоилась в Танглвуд-хаусе, привыкла к Шарлотте, Скай, Саммер и Коко. Когда-нибудь привыкну и к Ханни. – Не сводя глаз с Пирата, я считаю до шести. – Ты меня слушаешь? Ты должен запомнить мои слова и держать их в памяти дольше шести секунд. Это важно.

Пират шевелит хвостом.

– Я буду навещать тебя каждый день, буду кормить, как и раньше. Ты вырастешь, узнаешь и испытаешь много нового. Проживёшь долгую жизнь и сделаешься мудрым старцем. Возможно даже, будешь старейшиной своего пруда. А я обещаю любить тебя сильнее, чем всех остальных золотых рыбок.

Я посылаю прохладному стеклу воздушный поцелуй, сворачиваюсь калачиком под простынями и засыпаю.

XVII

Два дня спустя я лежу на траве у новенького пруда и вглядываюсь в воду. Неожиданно сбоку появляются ноги, обутые в голубые сандалии на ремешках.

– Не делай этого, – произносит ленивый скучающий голос. – Не топись.

Я меняю положение – сажусь на корточки. Ханни смотрит на меня сверху вниз, в её глазах читается жалость.

– Я просто ждала свою рыбку, – объясняю я, как будто это самая естественная вещь в мире, – Пирата.

Ханни усаживается на спинку скамьи.

– Тебе не кажется странным давать золотой рыбке собачью кличку?

– Ты не первая, кто говорит мне об этом, – вздыхаю я, вспомнив Кёрсти Макрэй. – Даже удивительно, как вы с ней похожи.

Ханни выгибает бровь и строит особенно злобную гримасу – ни дать ни взять Кёрсти! Я пожимаю плечами.

– По-моему, это забавно – кличка то есть. Иронично. Понимаешь?

– А-а, – равнодушно произносит Ханни. – Так зачем ты её ждала? Только не говори, что ты разговариваешь со своим Пиратом, делишься секретами и прочее.

– Нет конечно! – вру я. – Я же не сумасшедшая.

Пират беззвучно подплывает к поверхности. Готова поклясться, ему смешно. Вильнув хвостом, он снова прячется за кувшинку. Маленькая рыбка в большом пруду, которая радуется каждой прожитой минуте.

Ханни раскрывает альбом для набросков, достаёт из-за уха карандаш и задумчиво хмурится.

– Я должна выполнить задание по рисованию, а ты мне мешаешь.

Она изображает милую улыбку, длинные светлые волосы, рассыпанные по плечам, укрывают её золотистым плащом. Кажется, она только что послала меня подальше, но я отказываюсь верить своим ушам.

– Ханни, я понимаю, моё присутствие тебе не слишком по душе…

– Не слишком? – издевательски фыркает она.

– Ладно, совсем не по душе, пусть так. Но я уже здесь, и папа тоже. Может, всё-таки попытаемся найти общий язык?

– Ты совсем тупая, да? – вздыхает Ханни. – Не врубаешься? Остальные тебя терпят, но нельзя же не понимать, что затея со смешанной семьёй– полная чушь. Черри, ты никогда не станешь здесь своей, как бы ни старалась.

Мои щёки начинают гореть, словно мне надавали оплеух. Стать своей… Откуда Ханни знает, что именно этого я хочу больше всего на свете? Влиться, вписаться, освоиться… Я считала, у меня неплохо получается, однако своими злыми словами Ханни расплющивает мои надежды, как яичные скорлупки.

– Нам с тобой нет смысла искать общий язык, – продолжает она. – Черри, признай очевидный факт: я тебя ненавижу и, скорее всего, ты ненавидишь меня. Точка.

Я не испытываю нежных чувств к Ханни Танберри, это правда, но, согласитесь, трудно любить человека, который явно терпеть тебя не может. Ханни смотрит на меня как на отвратительного слизняка, случайно заползшего на её голубую замшевую сандалию.

Под внешностью сказочной принцессы скрывается ядовитая змея, и тем не менее какая-то часть меня жаждет подружиться с Ханни, заслужить её одобрение. Впрочем, этому не бывать.

– Дело не в нас с тобой, да? – говорю я. – Ханни, а ты не считаешь, что твоя мама и мой папа заслуживают счастья?

В фиалковых глазах Ханни вспыхивает ярость.

– Не притворяйся, что тебя это волнует! – рявкает она. – Меня не обманешь! Расселись тут как у себя дома, радуетесь, как вам повезло, только это ненадолго. Твой отец – дешёвый клоун, у него кишка тонка раскрутить шоколадный бизнес, и когда он облажается, мама его вышвырнет. Она презирает неудачников.

Я подавляю готовый выплеснуться наружу гнев.

– Ты неправа насчёт папы. Он замечательный и нравится Шарлотте, всерьёз нравится.

– Пока что, – холодно пожимает плечами Ханни. – Папа ей тоже нравился, а потом она изменила мнение о нём и выгнала. Так что советую не привыкать к уюту. Ваши деньки в этом доме сочтены. Я переписываюсь с папой, он знает обо всём, что тут творится, и, поверь, не в восторге от происходящего. Он до сих пор любит маму, они расстались по недоразумению.

Ханни улыбается очаровательной улыбкой, которая почти убеждает меня в её искренности. Моё внимание привлекают две новые золотые рыбки у поверхности пруда. Они едва заметны и скользят в воде лёгкими тенями. Что же скрывает под поверхностью Ханни Танберри? Боюсь, ничего хорошего.

– Но… твои родители разошлись три года назад. Они в разводе, верно? Я имею в виду, это уже окончательно…

Ханни закатывает глаза.

– Развод был ошибкой, папа просто разозлился на маму. Он любит нас всех. Мы снова будем семьёй.

По-моему, Ханни выдаёт желаемое за действительное. Если бы Грег Танберри надеялся на счастливое воссоединение, то присылал бы пачками цветы, звонил и вообще старался всё уладить, а он, насколько мне известно, сидит в своей шикарной лондонской квартире и носу не кажет в Китнор с того самого дня, как его выставили из Танглвуд-хауса.

– Вряд ли Шарлотта этого хочет, – мягко говорю я.

Ханни презрительно кривится.

– Ещё как хочет. Пэдди ей совершенно не подходит. Мой папа – настоящий бизнесмен, он носит дорогие костюмы и золотые часы, водит спортивную машину, а твой папаша работал на шоколадной фабрике. И не впаривай мне, что он был управляющим. Я сама спросила его, чем он занимался, и он сказал, что отсортировывал бракованные батончики. Тоже мне большой начальник!