Тихо-тихо – чтобы не звякнули консервные банки и пивные бутылки – гвардии лейтенант армии Сил Света Петя Меньшиков пристроил пакет с покупками под стеной и, тщетно ощупывая свои бедра в поисках верного меча, занял тактически выгодную позицию в наиболее темном углу.
– Хороший раньше делали паркет, – одобрил карлик, по местами облупившемуся, но все еще скользкому лаку дотолкав чемоданище до порога комнаты.
На стыке с коридором хваленый хороший паркет, к сожалению, заканчивался, а волочить тяжелый груз по линолеуму было нельзя: линолеум раньше делали не такой уж хороший, металлические углы чемодана разодрали бы его в клочья.
Здоровяк вздохнул и покрепче взялся за ручку чемодана. Примерился, крякнул, с трудом оторвал груз от пола и кособоко засеменил по коридору. Карлик, семеня в три раза быстрее, обогнул его, опередил и предупредительно распахнул дверь на лестницу.
Влекомый здоровяком чемодан низко, как тяжелый бомбардировщик, прошел над порогом и с тяжким стуком приземлился на коврике под дверью. Задетые металлическим углом чемодана балясины перил загудели, а подъездное эхо подхватило и усилило звуки, размножив их до симфонии.
– Не дотащу, – виновато пророкотал здоровяк и потер занывшую руку.
– А если своим ходом? С горочки, а? – проявил инициативу карлик.
И, не дожидаясь ответа на свое предложение, толкнул чемодан на бок.
От грохота его падения содрогнулись стены.
– Эй, ты, потише! – вскинулся здоровяк.
А надо было говорить точнее: не «потише», а «помедленнее», потому что шустрый карлик уже наклонился и двумя руками подтолкнул чемодан к лестнице.
На верхней ее ступеньке массивный черный ящик накренился, важно сделал «бум», неторопливо лег на наклонную поверхность нижней плоскостью и величаво поехал вниз.
Карлика, не успевшего отцепиться от самоходного чемодана, сдернуло с лестничной площадки с той же легкостью, с какой промчавшийся через дворик прачечной грузовик без тормозов унес бы на себе вывешенную на просушку простыню.
Разинув рот, здоровяк проводил изумленным взглядом маленького человека на большом чемодане и очнулся от звука удара, с которым необычный пассажирский транспорт врезался в стену пролетом ниже. К счастью, ниже окна, так что стремительной эволюции наземного транспорта в воздушный не случилось.
С шорохом осыпалась сбитая штукатурка, металлические накладки проскрежетали по бетону, снова бумкнуло и заскрипело. Неукротимый чемодан срикошетил, косо пересек межэтажную площадку, врезался в стену в считаных сантиметрах от изумленного Пети, опять срикошетил, накренился, как спускаемый на воду корабль, и поплыл, набирая скорость, на нижний этаж.
Страстно обнимая самоходный гроб и возбужденно повизгивая, усвистел из поля зрения во всех смыслах потрясенного Пети Меньшикова распластавшийся на домовине гномик.
Одинокий зритель этого безумного заезда потряс головой, надеясь выбросить из нее пугающее видение, но на смену ему тут же пришло новое: прыгая через три ступеньки, точно Кинг-Конг, мимо Пети промчалась гигантская фигура неопознанного в потемках существа.
Голем какой-то, не иначе!
Пролетом ниже необъезженный чемодан потерял своего неловкого наездника, а сам добросовестно проехал по всей лестнице сверху донизу, вписываясь в повороты примерно так же, как заталкиваемый твердой рукой кубик в треугольное отверстие детской игрушки: шумно и с повреждением препятствий. Однако к финишу у подножия лестницы он прибыл без заметных повреждений.
Перегнувшись через гудящие перила, Петя свесился в пролет и отследил прибытие окованного металлом черного гроба в промежуточный остановочный пункт. Оставлять его в подъезде разномастная нечисть, слава богу, не стала. Голем, чья гигантская фигура на светлом фоне дверного проема нарисовалась особенно внушительно, подхватил массивный гроб одной правой и без промедления покинул подъезд.
Попискивающий хромоногий гном последовал за ним.
Петя Меньшиков трясущимися руками достал из благополучно пережившего явление нечисти пакета бутылку пива, открыл ее о перила и залпом выпил содержимое.
Дома он первым делом залез в Интернет, чтобы узнать, почем нынче лом серебра.
Знакомый кузнец из «толкинутых», способный отковать из столовых приборов добрый меч, у Пети имелся.
В подъезде было необычно грязно. В красно-золотом закатном свете, льющемся на лестницу из окон на площадках, заметны были кучки серой пыли, местами растоптанные и размазанные.
– Что вы на этот раз мастерите, ребята? Дорические колонны в сортире? – проворчала я, адресуя вопрос соседям со второго этажа.
Они у нас знатные любители эклектики в архитектуре. Старый добрый сталинский стиль в его незамутненном виде им не по вкусу, и время от времени – по мере накопления денег – соседушки привносят в классику что-нибудь от себя. Не знаю, как выглядит их жилище внутри, но балкон у них прозрачный, огороженный декоративной чугунной решеткой, сквозь которую просматривается французское окно «в пол». А над окном своей кухни они недавно присобачили сине-белый полосатый матерчатый тент, и теперь Гавросич во избежание возгорания вынужден бороться с укоренившейся привычкой курить у кухонного окошка, непринужденно роняя пепел и бычки за подоконник.
И всякий раз, когда у соседей возникает архитектурный зуд, они свинячат в подъезде. Все эти строительные смеси – они такие пачкучие!
– Нет, правда, что вы делаете?
Я склонила голову к плечу и посмотрела под ноги. А на ступеньках, если глянуть на них под правильным углом, можно было увидеть параллельные линии, похожие на следы полозьев. И уходили эти следы на третий этаж!
Значит, соседи со второго в разведении свинства не виноваты.
А кто виноват?
– Петька! – покричала я, постучав в соседскую дверь. – Это ты, что ли, тут на саночках катался?!
В нашем подъезде всего по две квартиры на площадке. Предположить, будто на салазках с третьего этажа в наше с Юлей отсутствие гонял Гавросич, было немыслимо. Хотя бы потому, что у деда нет никаких салазок, я точно знаю, я уже интересовалась этим вопросом прошлой зимой. А вот у соседа нашего Петьки не квартира, а настоящий хламовник, и там запросто могли схорониться и сани, и даже тройка лошадей (при условии, что они не живые, а механические и есть не просят). Да и сам Петька, по-моему, слегка чокнутый, поэтому логично ждать, что его странные игры когда-то распространятся за пределы квартиры.
Дверь приоткрылась, пресловутый Петька выглянул в щелочку – бледный, небритый и почему-то с зеркальцем на лбу, как у доктора-отоларинголога.
Зеркало добросовестно отразило и отбросило мне в лицо лучи закатного солнца.
Я зажмурилась и попятилась.
– Чур меня! Изыди! – воскликнул чокнутый доктор Петя и захлопнул дверь.
– Совсем свихнулся, – поставила диагноз доктору я и переместилась к нашей двери.