– Вполне вероятно, что они не спешат с вами встретиться, – кривя губы в насмешливой улыбке, ответил следователь.
– А может, у этого факта другая причина: это вы не хотите исполнять ваши законы надлежащим образом?
– Не советую переходить на личности, мистер Максимов, вам же будет хуже.
– И это вы говорите человеку, которому инкриминируете тягчайшее преступление – убийство?
– Хорошо, что вы вспомнили о вашем преступлении, – следователь вновь полез в свои бумаги и извлек на свет некую папку, которую положил на стол перед Максимовым. – Ознакомьтесь с вашим уголовным делом, в частности с показаниями свидетелей.
Максимов открыл папку и тут же вновь поднял глаза на следователя:
– Почему свидетельские показания отпечатаны только на арабском языке? Согласно вашему законодательству, их предъявляют обвиняемому на трех языках: на языке той страны, где произошло преступление, на родном языке обвиняемого, если он иностранец, а также на английском. Если это не соблюдается, то мне обязаны предоставить переводчика.
– Но вы же хорошо говорите и читаете по-арабски, мистер Максимов. Зачем вы ломаете дурака?
– Чтобы вам было понятно, что перед вами не безусый юнец, а искушенный в такого рода делах человек.
– Можете не стараться, я это уже понял.
– Наверное, это произошло после сегодняшнего инцидента здесь?
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Тогда поясню. Еще в самом начале нашей беседы вы должны были поинтересоваться, нет ли у меня жалоб к режиму содержания в этом участке. А у меня они есть. Не далее как сегодня утром ко мне в камеру проник мужчина, который собирался меня задушить. Однако вынужден был сам уносить оттуда ноги. Правда, правую руку он от меня унес не совсем здоровую, а в сломанном состоянии. Все это должно быть отражено в журнале дежурного по участку, и вам надлежало с этим журналом ознакомиться.
– Ничего подобного, о чем вы здесь мне сейчас рассказали, в том журнале не зафиксировано.
– Естественно, наивно было бы предполагать, что этот утренний посетитель проник сюда без ведома здешних полицейских и они зафиксировали его приход на бумаге. Но я этот визит зафиксировал и собираюсь подать письменную жалобу. Кстати, я узнал этого человека – это американец Бобби Дьюк, проживающий в том же «Найл Хилтоне». Вы внесете эту фамилию в уголовное дело или предпочтете последовать примеру ваших коллег?
– Если вас кто-то хотел убить, то исключительно из чувства мести. Я, как представитель закона, не оправдываю этого чувства, но вполне его понимаю. Вы ведь безжалостно расправились со стариком, выбросив его с балкона, предварительно жестоко избив.
– У этого факта есть свидетели?
– Их показания у вас перед глазами.
Максимов вновь обратил свой взор к лежащей на столе папке. Через несколько минут он вновь поднял глаза на следователя:
– Здесь показания двух прохожих, которые видели, как мистер Трейси выпал с балкона седьмого этажа. Они же утверждают, что столкнул его вниз человек европейской наружности. Но европейцев в «Найл Хилтоне» проживает несколько сот человек, а процедуры опознания с этими свидетелями я не проходил.
– Вас им показали через глазок тюремной камеры.
– Еще одно нарушение вашего законодательства. Согласно главе сто тридцать второй опознание подозреваемого должно проводиться в хорошо освещенном помещении, чтобы было отчетливо видно лицо подозреваемого. В камере, где я содержусь, освещение плохое. Отсюда вывод: ваше опознание незаконно. К тому же где оно зафиксировано в деле? Здесь только указано, что свидетели опознали меня, но где это происходило не указывается.
– Это мелочи, на которые суд вряд ли обратит внимания.
– Это те самые мелочи, по которым справедливый судья сразу поймет, что ваше дело шито белыми нитками. Или, как говорят у вас в Египте: не надо выдавать свежее верблюжье молоко за протухшее.
– Вас задержали на месте преступления – в вашем номере, с балкона которого выпал мистер Трейси. На балконе найдены многочисленные улики: одна туфля погибшего, пуговицы от его рубашки и кровь на перилах балкона, которую наши специалисты идентифицировали как кровь мистера Трейси. Из этого вытекает, что между вами произошел конфликт, из которого вы вышли победителем в силу своего возраста, а бедный старик был изначально обречен.
– Интересно, по какой же причине человек, который сбросил со своего балкона другого человека с целью его убийства, остался спокойно дожидаться прихода полиции? И даже не стал убирать те убойные улики, которые вы только что здесь перечислили? Это могло произойти в одном случае: если этот человек – сумасшедший. Я, по-вашему, похож на обладателя такого диагноза?
– Не надейтесь сойти за душевнобольного и избежать наказания, – усмехнулся следователь. – А сбежать вы не успели по сугубо прозаической причине: из-за неисправности дверного замка в вашем гостиничном номере. Он у вас действительно оказался неисправен – наши специалисты это установили. Почитайте следующую страницу в деле.
«Ох, и ловкачи!», – подумал Максимов, перевернул страницу и действительно нашел экспертную оценку специалиста, который оценил замок в его номере как неисправный и способный на заклинивание. Однако спорить со следователем по этому поводу не стал, а задал новый вопрос:
– Почему я не вижу в числе свидетелей Роджера Томпсона?
– Кто это такой?
– Американский кинорежиссер, который проживает в том же отеле «Найл Хилтон», в номере пятьсот шестнадцать.
– Какое отношение он имеет к вашему делу?
– Прежде чем подняться к себе в номер, я встретил мистера Томпсона в холле первого этажа и говорил с ним в течение нескольких минут. Тех самых минут, когда мистера Трейси могли выбрасывать с балкона моего номера.
– Вы помните точное время вашего разговора?
– К сожалению, нет, но его может помнить мистер Томпсон. Он остался дожидаться меня на выходе из отеля и наверняка смотрел на часы. Именно поэтому я и требую, чтобы его показания были приобщены к делу.
– Хорошо, мы свяжемся с ним, – и следователь записал в свою записную книжку имя и фамилию режиссера.
«Черта с два ты с ним свяжешься!» – мысленно выругался Максимов, продолжая листать дело. В этот самый момент у следователя зазвонил мобильник, лежавший на столе по его правую руку. Взглянув на имя адресата, следователь ответил на вызов, но, прежде чем начать разговор, попросил неизвестного подождать на линии. А сам за это время спрятал бумаги в стол и, поднявшись со своего места, вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. После чего Максимов услышал в коридоре его приглушенный голос. Судя по отдельным словам, которые доносились до Максимова, говорили о нем. Но ему в данный момент это было не столь важно. Его интересовало другое. Когда он, войдя в этот кабинет, шел к своему стулу, то обратил внимание на стопку газет, лежащих на углу стола. Сверху стопы лежала газета «Аль-Ахрам», на первой странице которой в глаза бросался, набранный крупным шрифтом заголовок: «Пожар в российском МИДе». На протяжении всего разговора этот заголовок не давал покоя Максимову, и он молил бога, чтобы ему представилась возможность хотя бы мельком пробежаться глазами по самой заметке. Как видно, бог услышал его молитвы.