Вместо ответа Жмых мотнул головой.
– Получается, каким образом они обговорили место и время встречи? Или американец тоже звонил с городского телефона, хотя у него под рукой всегда мобильник? Вам не кажется это странным? В-третьих, они покинули отель через запасной выход, чтобы не попадаться на глаза нашей «наружке». Значит, предполагали, что за ними следят. Наконец, в-четвертых, Морган и Гришэм общаются между собой в автомобиле или молчат?
– Их мобильники отключены.
– Почему? Не потому ли, что их просто нет в этом автомобиле? Мобильники есть, а их хозяева отсутствуют.
– Тогда где они?
– Скорее всего, едут в какой-нибудь из аэропортов, чтобы благополучно покинуть наш славный город-герой.
В это время на столе Кондратьева зазвонил один из трех стационарных телефонов. Подняв трубку, генерал услышал в ней взволнованный голос Алексея Климова, который с утра дежурил в таможенном терминале возле ящика из американского посольства. Узнав полковника, Кондратьев нажал на кнопку громкой связи, чтобы Жмых тоже слышал их разговор:
– Товарищ генерал, только что в американской вализе явственно слышались человеческие крики. Там явно сидит кто-то живой и барабанит по ящику изнутри, – сообщил Климов.
– Американцы там? – спросил Кондратьев.
– Кроме двух пехотинцев есть еще один мелкий клерк из посольства. Он при нас позвонил в Большой Девятинский и сообщил, что за ящиком уже выехал транспорт – фургон. Приближаться к ящику они по-прежнему не разрешают. Может быть, надавить на них? У нас есть такое право, ведь человек внутри может попросту окочуриться.
– Если бы вы были правы, товарищ полковник, он бы давно отдал богу душу. А он все еще жив, да при этом барабанит по ящику, будто заяц по барабану. На мой взгляд, это все та же подстава.
– Какая подстава?
– У меня нет времени вдаваться в детали, но за сообщение спасибо, оно многое прояснило. Оставайтесь на месте и ждите прибытия фургона. Проследите за отправкой вализы в посольство. До свидания!
Положив трубу, Кондратьев вновь взглянул на Жмыха:
– Вам не кажется странным, Глеб Сергеевич, что этот «раб лампы», а в нашем случае «раб в ящике», начал орать благим матом именно в тот момент, когда двое наших американцев якобы отправились за расстегаями в Ногинск?
– Вы считаете это звеньями одной цепи? А вдруг ошибаетесь?
– Думаете, в ящике горланит подонок Вишнев?
– Почему бы и нет?
– Потому что это слишком мелко для тех авантюристов, что играют против нас. В ящике сидит какой-нибудь морпех из посольства, а в Ногинск едет какой-нибудь цэрэушник из местной резидентуры, распихав по карманам мобильники Гришэма и Моргана. Те же в свою очередь сейчас уже в аэропорту и ждут не дождутся отправки самолета.
– Тогда надо немедленно оповестить все аэропорты.
– Конечно, надо, – согласился Кондратьев. – Но было бы еще лучше, если бы мы точно знали, из какого именно аэропорта беглецы собираются покинуть страну – их у нас три основных: Шереметьево, Домодедово и Внуково. И отовсюду самолеты летают за границу. А это примерно с добрый десяток рейсов.
– Но мы же знаем имена наших клиентов и направление полета.
– Увы, увы, увы, – развел руками Кондратьев. – Имена им могли сменить, выдав новые паспорта, а направление изменить, зная о том, что мы будем их искать по рейсам в Америку. А они, судя по всему, летят куда-нибудь в Европу, лишь бы подальше от Москвы.
– Полагаете, что мы уже опоздали?
Кондратьев на несколько секунд задумался, перебирая карандаши в канцелярском стаканчике. Затем вновь поднял глаза на полковника:
– Поставим себя на место наших коллег из Лэнгли. Даже учитывая их авантюризм, вряд ли они решатся направить два снаряда в одну воронку. Я имею в виду, что в Шереметьево эти двое вряд ли поедут: там еще находится их ящик и, значит, есть наши люди, которых можно быстро переключить на их поиски. Поэтому Шереметьево из нашего списка мы исключим. Остаются Домодедово и Внуково. Когда, вы говорите, наши клиенты вышли из своего номера?
– В районе одиннадцати утра.
– От Каланчевки до обоих аэропортов примерно сорок – сорок пять минут езды. Учитывая пробки, добавим еще полчаса – получим час пятнадцать. Таким образом, фиксируем время – двенадцать пятнадцать дня. Еще час добавим на прохождение таможенного контроля. Итого – тринадцать пятнадцать дня. Ну, добавим еще полчаса. В итоге получается, что время вылета варьируется между тринадцатью пятнадцатью и тринадцатью сорока пятью дня. От нас требуется немедленно послать в эти аэропорты людей, чтобы они постарались прочесать пассажиров всех самолетов, вылетающих в Европу в это время. Сколько у нас сейчас на часах? Двенадцать сорок. Значит, примерно час с небольшим у нас в запасе есть. Правда, работа предстоит титаническая – найти иголку в стоге сена.
Сказав это, Кондратьев потянулся к своему ноутбуку, до этого мирно лежавшему на столе, и достаточно быстро узнал, какие именно рейсы в направлении европейских стран отправляются сегодня с двух аэропортов. И сообщил об этом полковнику:
– В названный мною период времени из Домодедово вылетают семь рейсов: два в Вену и по одному в Лондон, Мюнхен, Франкфурт-на-Майне, Афины и Мадрид. Из Внуково – пять рейсов: два в Берлин, два в Дюссельдорф и один в Римини. Итого – двенадцать рейсов. Учитывая, что в основном летают «Боинги», «Аэрбасы» и наши «ИЛы-62», пассажиров не одна тысяча. Если быть точным: «Боинг» вмещает порядка четырех сотен пассажиров, три сотни у «Аэрбаса» и чуть меньше двухсот у наших «Илов». Умножаем эти цифры на двенадцать рейсов и получаем около трех тысяч человек. Не хило, да? И это я посчитал только европейские рейсы, а если наши клиенты решили рвануть куда-нибудь в другую сторону? Например, в Бангкок или Тель-Авив, а уже оттуда лететь в Штаты?
– Как же быть – опустить руки?
– Ни в коем случае! Будем искать, а там как кривая вывезет.
– А что подсказывает ваша знаменитая интуиция?
– К сожалению, на нее надежды мало. Она мне подсказывала, что позвонит Максимов из Каира, но он так и не позвонил, – и Кондратьев с тоской взглянул на свой мобильник, лежащий на столе рядом с ноутбуком.
* * *
Москва, аэропорт Домодедово
В аэропорт Вишнев и Коламбус приехали на такси за час до вылета. Причем, войдя в здание, они направились не прямиком к стойке регистрации, а сначала заглянули в туалетную комнату. Еще в автомобиле Чак заметил у своего компаньона некие огрехи на его загримированном лице, однако устранять их в салоне такси было опасно. Поэтому, достигнув туалетной комнаты, они закрылись в одной кабинке, где Чак в течение нескольких минут вносил во внешность Вишнева необходимые коррективы, вооружившись маленькой кисточкой, которая была у него в кармане пиджака. И только после этого они отправились к стойке регистрации.