— Да что за ерунда.
— Я думаю, ты поймешь, что это не ерунда. Ты просто еще не доверяешь мне.
— И что? Предлагаешь, чтобы я занялся развитием доверия к тебе?
— Это не так смешно, как тебе кажется.
Окружающий мир стремительно задвигался; вокруг раздавались странные звуки, сопровождаемые незнакомыми запахами. Я лежала на спине, чувствуя тупую боль в груди. Открыв глаза, я старалась разглядеть хоть что-нибудь в царившем вокруг полумраке. Левую руку обхватило что-то холодное, и я почувствовала, как неведомая сила притянула ее к телу. Я поморщилась от боли в грудной клетке.
— Итан, стой рядом с Коннором на случай, если она очнется, — сказал Монро.
— Зачем вы это делаете, — спросил Шей. — Не нужно. Она больше вам не враг.
— Конечно, парень, — сказал Итан с мрачным смехом. — Как скажешь.
— Дай мне второй, Итан, — попросил Коннор.
Я почувствовала, что правая рука тоже оказалась притянутой к телу.
— Вот теперь то, что надо, — удовлетворенно хмыкнул Коннор.
— Ты сказал, с ней все будет в порядке, — зарычал на него Шей. — Ты обещал.
— Я сдержу обещание, — сказал Монро. — Ей не больно.
— А она ничего, — высказался Итан. — Как думаешь, Коннор?
— По мне, так симпатичная, — ответил Коннор.
Я услышала рычание и возню.
— Ух ты! Успокойся, парень. Твое счастье, что ты присел, Коннор. Это был тот же хук, который я поймал в нос в прошлый раз, — сказал Итан. — Держишь его, Монро?
— Да, никуда он не денется, — ответил Монро, усмехнувшись. — Кончай вырываться, Шей. Коннор ничего плохого не хотел сказать. Не надо его бить.
— Отпусти меня!
— Горячий парень, а? — спросил Коннор. — Тебе нравится эта девчонка? Интересно.
— Если ты до нее дотронешься, клянусь…
— Успокойся, — сказал Коннор мирно. — Я просто пошутил.
Я заставила себя открыть глаза, но все вокруг было окутано туманом. В горле было сухо, я сглотнула, пытаясь что-нибудь сказать, но у меня ничего не вышло.
— Мы с тобой договорились, Шей, помни об этом, — сказал Монро твердо. — Тебе нельзя здесь больше оставаться.
— Но…
— Ты ее увидишь снова. Я дал тебе слово.
— Когда?
— Это зависит от тебя.
— Я не понимаю.
— Поймешь. Пора идти. Сегодня начинается твоя настоящая жизнь.
Свет замигал, и комната наполнилась пляшущими тенями. Послышался долгий металлический скрежет, затем глухой удар. Голоса стихли.
Я открыла рот и тихо захрипела:
— Шей?
Тишина. Я была одна в темноте. Может быть, это сон?
Меня разобрала злость, и я закричала на тени, наполнившие комнату. Но сражаться было не с кем, разве что со страхом и неизвестностью. Я задрожала. Ты вожак, Калла. Соберись.
В голове замелькали страшные мысли. Что такое быть вожаком, если тебе пришлось бросить стаю? Заплакав, я обрадовалась тому, что никто меня не видит. По крайней мере, никто не станет свидетелем позора, от которого вмиг запылали щеки. Ручейки слез достигли губ. Я попробовала их на вкус, они были горькими, напоминая о трудном выборе, который мне пришлось сделать. Я лежала и думала о крутых поворотах судьбы, приведших меня в эту комнату — место, казавшееся мне незнакомым до такой степени, что оно с таким же успехом могло стать концом моего пути.
Куда привело меня бегство? Прямо в руки единственного врага, которого я знала? К собственной смерти?
Впервые в жизни, как мне казалось, я была совсем одна. Я лежала в пустой комнате, и у меня ничего не оставалось, кроме надежды. Я поставила на карту все, лишь бы спасти Шея.
Тишина, царившая в комнате, помогла мне успокоиться. Руки и ноги перестали дрожать. Я закрыла глаза и увидела его лицо, вспомнила, какой свободной я чувствовала себя в его объятьях, как представляла себе другую жизнь и мечтала избавиться от обстоятельств, в которые была поставлена не по своей воле. Мне казалось, что плен — не слишком хорошее воплощение моей мечты. Хотя, подумала я, никто и не мог гарантировать того, что она когда-нибудь воплотится.
Отчаяние грозило поглотить меня, но я сопротивлялась ему, цепляясь за единственную, едва теплящуюся надежду. Шей меня любит. Он, как и я, поставил бы все на карту, чтобы вернуться ко мне и освободить. Ведь это и есть любовь, верно? Так и должно быть.