Заславль встретил нас изморозью и колючим ветром. Судя по размерам скрытого под сырой тряпкой прямоугольника, мрамора на вечную память не пожалели. У дома крутились два десятка неопределяемых лиц, в новеньких костюмах, с десяток журналистов устанавливали и проверяли аппаратуру. Нам досталась пара фотовспышек и одна блондинистая особа с ногами "от ушей", удлинёнными грандиозными шпильками. Без преувеличения скажу, что я дышала девушке в пупок.
— Это ваш друг? — сунула она мне микрофон.
— Табличка там, — указал Гош.
— Точно. И она никуда не убежит, — сходить с заданного курса блондинка не собиралась, — Так это ваш друг?
Я посмотрела на парня, любой ответ может обидеть.
— Послушайте, я ж не императорские тайны выпытываю, — с улыбкой сказала девушка, — Давайте договоримся, одно интервью, и только то, что вы сами захотите сказать, — доброжелательные нотки в её голосе заставили меня заколебаться, она это уловила мгновенно, как охотничья собака, — либо так, либо придётся мусолить слухи "из источников близким семье Артаховых". Репортаж будет в любом случае.
От дальнейших уговоров меня спасли прибывшие высокие чины.
— После, — шепнула блондинка и унеслась.
Вслед за машинами чиновников к дому подкатил микроавтобус, из которого деятельные ребята вытащили складные столики, скатерти, бокалы, тарелки и всё, что полагается для нормального фуршета на свежем воздухе. Мэр и ректор давали интервью, в основном, разглагольствуя о роли бабушки в становлении пси-науки и службы контроля. И то, и другое стояло задолго до вступления Нирры в должность и, дай бог, простоит ещё дольше. Послушать обоих, они были ей чуть ли не лучшими друзьями и наставниками. Притом, что бабушка была старше и терпеть не могла обоих.
Илья, к сожалению, так и не появился. В последнее время он меня чуть ли не избегал. Сменил сотовый, а дома отвечала тётя Сима. Он даже на похороны родителей не приехал.
Обо мне вспомнили в момент торжественного открытия доски, то есть сдёргивания тряпки. Вместе с мэром мы потянули за уголки, явив наконец миру мраморного монстра с полметра длиной. Табличку украшала красная розетка, имитирующая орден за заслуги перед империей. Кружок напоминал значок победителя на собачьей выставке.
Открыли табличку и шампанское, неизвестно, что вызвало больше воодушевления. Ребята, что накрывали на стол, разнесли напитки гостям, высоким чинам — в высоких бокалах, тем, кто попроще, — в пластиковых стаканчиках.
О журналистке я как-то забыла, но не она обо мне.
— Алленария, — крикнула девушка, оператор лихо, как водку, опрокинул в себя шампанское и поспешил за ней, на ходу вскидывая камеру, — Три минуты, — попросила журналистка, состроив жалобную физиономию, — И личной жизни не касаемся. А?
— Давайте, — согласилась я.
Тут же, повинуясь жесту блондинки, появились ещё девушки, одна припудрила мне лицо, вторая всучила бокал.
— Каково это быть внучкой Нирры Артаховой?
— Каково вам быть внучкой своей бабушки? — я постаралась улыбнуться.
— Она была не из тех, кто печёт пироги и встречает внуков после школы?
— Мы жили в разных городах, тяжеловато каждый день ездить в школу, — попыталась пошутить я.
— Хм, — журналистка сделала вид, что задумалась. — Неужели вы пытаетесь нас убедить, что Нирра Артахова была обыкновенной женщиной?
— Не пытаюсь, — я повертела бокал, — для меня бабушка всегда была необыкновенной.
— Ну, конечно, — в голосе девушки прозвучало удовлетворение. — Вы гордитесь её заслугами, которые так высоко оценили? — повинуясь жесту, оператор повернулся и ещё раз снял табличку.
— Если люди так решили… — я не стала продолжать. Мы обе прекрасно знаем, что оценивает службу в империи только один человек — император.
— И последний вопрос, — девушка выдала широкую улыбку — Имея столь необыкновенную бабушку, вы, наверное, надеетесь на появление в семье ещё одной женщины выдающихся пси — способностей?
На ум ничего стоящего не приходило, разве что повторить слова настоятельницы: "На всё воля божья", мол, снимаю с себя всякую ответственность.
— В империи много талантливых женщин, — ушла от ответа я, — Уверена, вдохновлённые примером, — я кивнула на табличку, но оператор не пошевелился, — они превзойдут нас.
Иными словами, свято место пусто не бывает. И три минуты по моим часам истекли. Я невежливо отвернулась и пошла к накрытым столам. Путь лучше скажут, что внучка Нирры Артаховой приехала сюда поесть на халяву.
Рядом тут же появился Гош и, невзирая на взгляды, обнял за плечи.
— Домой?
— Да.
Поняв, что ничего более пикантного не предвидится, оператор отключил камеру, тут же соорудил двухэтажный бутерброд, огляделся в поисках выпивки, я с облегчением отдала бокал. Он отсалютовал и одним глотком ополовинил.
Сбросить с лица резиновую улыбку удалось лишь, когда мы выехали из города. Ещё один день прошёл.
— Ты так смутилась из-за предполагаемых потомков, — Гош вглядывался в тёмную ленту дороги, словно разговаривал с ней, а не со мной. — Могла бы с полным правом ответить "да".
Я нахмурилась.
— Ты не дочь Сергия, но Павел, ну, пусть остаётся бесфамильным, твой биологический отец. Ты носитель неактивного гена.
— И психического заболевания в комплекте.
— Не факт.
— Не факт? Какое тебе дело до моих потомков? — я знала, что он не заслуживал грубости, но фраза вылетела, прежде чем я успела подумать. — Желаешь поучаствовать в создании?
Мы замолчали. Первый раз на моей памяти тишина была неловкой. Черт бы побрал Вариссу с её душеспасительными разговорами.
Фары встречной машины на мгновенье ослепили, и я закрыла глаза. Попыталась представить, какой станет моя жизнь без Гоша. Ничего не получалось, даже сейчас он был там, в каждом дне, всегда готовый помочь.
— Извини, — сказала я.
— Ничего.
Телефонный звонок нарушил тишину машины громкой, похожей на марш мелодией.
— Да, — отрывисто сказал Гош в трубку, и с минуту внимательно слушал. — Что? Да они спятили! — брошенный искоса взгляд был слишком быстрым, но достаточным, чтобы я поняла, о ком говорят. — Демон, ты же знаешь…
— Что случилось?
— Так сделай что-нибудь! — крикнул Гош в трубку и нажал на газ, машина стала набирать скорость. — Мы едем.