– Нам все равно придется его прикончить, – закончил свою короткую речь Бисаун.
Харп в недоумении воззрился на старика. Он подумал, что ослышался или же просто что-то неверно понял.
– Ты хочешь убить его? – переспросил Харп, указав пальцем на лежавшего на полу «снежного волка».
Старик даже бровью не повел.
– У нас нет иного выхода, – ответил он так, словно речь шла о чем-то настолько обыденном, что и обсуждать не стоит.
– Да вы что здесь, все с ума посходили?!
Харп по очереди посмотрел на каждого из обитателей дома.
Халана, как обычно, безучастно смотрела куда-то в сторону, словно все происходящее не имело к ней ни малейшего отношения. Марсал в ответ на вопрошающий взгляд Харпа пожал плечами и ничего не сказал. Старый Бисаун сел за стол и, положив вытянутую руку перед собой, звучно стукнул пальцами по крышке стола. Он как будто и вовсе не услышал возмущенного возгласа Харпа.
– А где девушка? – спросил Харп, только сейчас заметив, что в доме не хватает еще одного человека. – Как ее?..
– Эниса, – напомнил старик.
– Верно, Эниса, – щелкнул пальцами Харп. – Где она?
– Ее увели «снежные волки», – ответил Марсал.
– Как это «увели»? – удивленно глянул на него Харп.
– Ну… – Марсал повторил свой излюбленный жест, разведя руки в стороны. – Велели ей одеться и забрали с собой.
– И что теперь?
– К вечеру Эниса вернется, – со спокойствием, показавшимся Харпу граничащим с безразличием, ответил Бисаун. – Это не впервой.
– Сколько их было? – тихо спросил Харп.
– Кого? – не понял Марсал.
– «Снежных волков».
– Четверо.
– Включая этого? – Харп взглядом указал на раненого, лежавшего на полу.
Марсал молча кивнул.
– Значит, всего трое, из которых один был порезан, – подытожил Харп. – И вы просто так отдали им девушку?
– А что мы могли сделать? – беспомощно развел руками Марсал.
– У вас есть ножи… – начал было Харп, но его перебил Бисаун.
Голос старика был холодным, как лед, и обжигающим, как промерзший металл.
– Сегодня их было всего трое, а завтра они нагрянут в наш дом всей своей бандой. Что тогда прикажешь делать? Снова хвататься за ножи? Или, может, лучше самим зарыться в снег, потому что именно так и поступят с нами «снежные волки», если мы поднимем руку хотя бы на одного из них?
Харп пристыженно прикусил губу. Он понял, что, погорячившись, сморозил глупость. Но в то же время он не мог смириться с той покорностью, с которой старый Бисаун и Марсал готовы были отдать «снежным волкам» все, что угодно, ради спасения своей жизни.
– А как же этот? – взглядом указал он на «снежного волка», в беспамятстве лежавшего на полу. – Ты сказал, что мы должны убить его.
– Я сказал «снежным волкам», что их товарищ очень плох и скорее всего не выживет. – Голос старого Бисауна вновь звучал спокойно и ровно. – Поэтому они не удивятся, узнав, что он умер. Если же я начну его выхаживать, он увидит тебя и расскажет своим приятелям, когда те придут его проведать. Так что выбор прост: его жизнь в обмен на твою.
– И ты хочешь, чтобы этот выбор сделал я? – косо посмотрел на старика Харп.
– У нас еще будет время поговорить, – с беспечным видом махнул рукой Бисаун. – Это даже хорошо, что «снежные волки» уже побывали у нас: теперь, начав поиски пропавшего новичка, они явятся сюда в последнюю очередь, не раньше завтрашнего полудня.
Харп хотел было что-то ответить, но старик, опередив его, громко крикнул:
– Халана!
Женщина медленно обернулась.
Харп обратил внимание на то, что все ее движения были очень неторопливыми, как будто заторможенными, – в них не присутствовало ни изящества, ни плавной грациозности, присущей большинству женщин.
Подумав, Харп удивился собственным мыслям: он не мог вспомнить ни одной женщины, с которой был когда-либо знаком, но при этом рассуждал, словно заправский знаток по женской части. Происходящее вновь стало казаться Харпу похожим на дурной затянувшийся сон, в котором знакомые образы трансформировались в нечто совершенно нереальное, а сознание балансировало на узкой грани между попытками отыскать всему рациональное объяснение и стремительным сползанием в полный, безостановочный бред. При этом Харп был уверен, что это не сон. Скорее уж некая иная реальность, о существовании которой он прежде даже не подозревал.
– Пора есть, Халана, – сказал Бисаун.
Халана подняла с пола большую алюминиевую кастрюлю и поставила ее на плоскую крышку металлического котла с отведенными в стороны трубами. Вытянув из-за котла бидон, в который она незадолго до этого вылила свежую закваску Харпа, женщина большим половником перемешала его содержимое и затем часть перелила в кастрюлю. Оттуда послышалось шипение, будто кастрюля стояла на раскаленной плите.
– Присаживайся, – посмотрев на Харпа, старик указал рукой на табурет, стоявший по другую сторону стола.
Харп сел на указанное место и выжидающе взглянул на старого Бисауна. Слева от него опустился на тихо скрипнувший табурет Марсал.
– Не торопись принимать необдуманные решения, – произнес старик, глядя Харпу в глаза. – Тебе многое надо узнать о мире, в котором теперь тебе предстоит жить.
– Так расскажи мне о нем, – ответил Харп, не отводя глаз в сторону.
– Что ты хочешь узнать в первую очередь? – поинтересовался Бисаун.
– Все, что тебе известно о тех, кто переправляет нас сюда, – ответил Харп.
– Об этом я ничего не знаю, – покачал головой Бисаун.
– Но совсем недавно ты сказал, что те, кто посылает в этот мир новичков, непременно снабжают каждого бутылкой со свежей закваской, – напомнил Харп.
– Верно, – не стал отпираться старик. – И не только закваской, но и многими другими вещами, без которых выжить в мире вечных снегов невозможно. Очевидно, кто-то заботится о том, чтобы дать нам шанс, но при этом не пытается сделать нашу жизнь легкой и беззаботной. Но кто, как и зачем это делает, мне неизвестно. Так же, как ничего не известно об этом ни Марсалу, ни Халане, ни Энисе, ни кому-либо другому в этом мире. Тот, кто посылает нас сюда, не считает нужным снабжать нас хоть какой-то информацией на сей счет.
– В таком случае какой в этом смысл? – недоверчиво прищурился Харп.
– А какой смысл в том, что ты вообще живешь? – Бисаун улыбнулся одними губами.
Взгляд его при этом остался холодным, и смотрел он на Харпа с явным неодобрением. Задал он этот вопрос вовсе не для того, чтобы получить ответ, которого, как был уверен старик, не было и быть не могло. В соответствии с его пониманием человек, являющийся в мир не по собственной воле и исчезающий из него так же внезапно, без каких-либо на то оснований, оставляя после себя лишь быстро разлагающийся труп, не властен не только над своей судьбой, но даже над мелкими, кажущимися совершенно незначительными ее проявлениями. Думая, что он живет, человек на самом деле двигается по узкому лазу. Вроде того, что оставляет после себя снежный червь.