– Смотри туда, – рукой указал направление Марсал.
Присмотревшись, Харп заметил метрах в ста от места, где они стояли, едва приметную неровность: как будто кто-то прополз под снегом, чуть приподняв его.
– Это выход из лаза? – спросил Харп.
– Да, – кивнул Марсал. – Возле него вы с Энисой устроите засаду. Я буду гнать червя оттуда. – Марсал указал на восток. – Мы будем находиться друг от друга на расстоянии около километра. Местность вокруг ровная, так что, когда взойдет солнце, вам будет хорошо меня видно. Как только подам знак – не зевайте.
– Все будет сделано в лучшем виде, – подмигнув, заверил Харп. – Подцепим червячка на крючок.
Лицо Марсала осталось серьезным. Сунув руку в карман, он проверил, там ли зажигалка, которую дал ему Харп. Убедившись, что зажигалка на месте, Марсал коротко кивнул Харпу, быстро взглянул на Энису и, более ничего не сказав, побежал в ту сторону, где находился другой выход, через который он должен был начать гнать снежного червя в сторону ожидавшей его засады.
Посмотрев на Энису, Харп натянуто улыбнулся.
– Ну что, займемся делом?
Ничего не ответив, женщина скинула с плеч вещевой мешок и направилась к выходу из лаза.
Харп последовал за ней.
Ночью снегопада не было, и выход, который накануне вечером Марсал очистил от закрывавшего его снега, был по-прежнему открыт, что избавляло Харпа с Энисой от необходимости осторожно и медленно прокладывать себе путь к краю воронки.
Прежде всего надо было утоптать снег вокруг воронки выхода, чтобы по нему можно было легко перемещаться без снегоступов, которые в момент схватки со снежным червем превратились бы в помеху. Зацепившись краем снегоступа за любую неровность, можно упасть и заработать растяжение, а то и разрыв связки в голеностопном суставе.
В течение десяти минут сосредоточенно утаптывая снег вокруг отверстия в снегу, Марсал и Эниса не обмолвились ни единым словом.
Когда с этим делом было покончено, они сняли снегоступы и принялись за другую работу. Теперь им необходимо было раскопать снег до уровня плотного континентального льда, в котором можно надежно закрепить клинья.
Во время этой работы Харп и Эниса почти не глядели друг на друга и обменивались лишь короткими репликами, имеющими самое непосредственное отношение к тому, чем они занимались.
То ли с рассветом стало чуть теплее, то ли интенсивная физическая нагрузка заставляла кровь быстрее бежать по жилам, только вскоре Харп уже расстегнул пару верхних пуговиц на дохе и сдвинул шапку на затылок.
Эниса, не прекращая работать короткой лопаткой, которую Харп про себя называл саперной, хотя и сам не понимал значения этого слова, взглянула на своего напарника исподлобья.
– Застегнись, грудь застудишь, – коротко бросила она и снова опустила взгляд.
Зубами стянув с правой руки перчатку, Харп застегнул пуговицу под воротником.
– Ты злишься на меня? – спросил он, посмотрев на женщину.
Эниса дернула плечом, но при этом даже не взглянула на Харпа, который так и не понял, что означал этот жест.
– Ты, конечно, уверена, что я был не прав, – все так же глядя на Энису, продолжавшую мерно кидать лопаткой снег, сказал Харп. – Но я делал то, что считал нужным. Если сегодняшняя охота закончится успешно и нам удастся добыть достаточное количество слизи снежного червя, через день-другой мы с Марсалом уйдем из хижины старого Бисауна. А мне не хотелось бы оставлять вас вместе с человеком, которого все считают врагом и который в ответ ненавидит всех живущих в этом доме.
Прекратив работать, Эниса обернулась, но взгляд ее при этом был устремлен не на Харпа, а куда-то мимо него.
– Если мы будем болтать вместо того, чтобы работать, снежного червя вы с Марсалом сегодня не получите.
Голос Энисы был ровным и почти холодным, но при этом, что порадовало Харпа, в ее словах не прозвучало открытой неприязни.
– Да черт с ним, с червем! – Харп воткнул свою лопатку штыком в снег. – Я не пойму, что я делаю не так? Почему у меня такое ощущение, что люди сторонятся меня, будто я болен какой-то заразной болезнью?
– Они боятся тебя, – ответила Эниса.
– Почему? – с искренним недоумением спросил Харп. – Я никому не желаю зла.
– Ты пугаешь своей непредсказуемостью. – Сняв перчатку, Эниса поправила рыжую прядь волос, выбившуюся из-под шапки. – Ты все время меняешься. Сегодня ты уже не такой, каким был вчера. Твои поступки невозможно предугадать. А единственный способ выживания в мире вечных снегов – это стремление к стабильности. Один день должен перетекать в другой плавно и незаметно.
– Даже если каждый день «снежные волки» будут забирать тебя к себе? – с неожиданной злостью процедил сквозь зубы Харп.
На лице Энисы не дернулся ни единый мускул. Но кто бы мог сказать, чего стоила ей эта видимость полнейшей невозмутимости?
– Да, – произнесла она ровным, сухим, абсолютно ничего не выражающим голосом. – И ты напрасно считаешь, что для меня это трагедия.
– Может, тебе это даже нравится? – криво усмехнулся Харп, сам превосходно понимая, насколько гадко это выглядит.
– Нет, – все так же спокойно ответила Эниса. – Но это часть моей жизни.
– Это не так, Эниса, – покачал головой Харп.
– Нет, это именно так, – с непоколебимой уверенностью в своей правоте возразила ему женщина. – Только ты этого не желаешь понять. И именно это притягивает и одновременно отталкивает от тебя людей. Мы приговорены к этой жизни, Харп. За что – не знаю. Может, за то, что каждый из нас совершил в другой жизни нечто ужасное.
– Почему ты так считаешь?
– Потому что в этом мире нет ни одного счастливого человека.
– И ты полагаешь, что отсюда невозможно сбежать?
Эниса отрицательно качнула головой.
– Почему?
– Давай работать. – Эниса перешла на новое место, намеченное под расчистку. – А то не успеем закрепить клинья.
Харп посмотрел в ту сторону, куда ушел Марсал.
Расстояние, разделявшее их, было, пожалуй, поболее километра. Но на фоне ровной белой поверхности снежной пустыни темная человеческая фигура отчетливо выделялась. Сигналом к началу охоты должен был стать дым от подожженной Марсалом ветоши.
Когда вокруг выхода из лаза снежного червя были расчищены шесть небольших участков, Харп принялся забивать в лед клинья. За прочность и надежность трех клиньев с шипами-распорками можно было не опасаться, поэтому именно их Харп собирался использовать для того, чтобы, как он выражался, подцепить снежного червя на крючок. Три других клина, сделанные из обрезков металлической арматуры, должны были послужить для дополнительной фиксации зверя.
Закрепив на клиньях веревки, Харп привязал противоположные концы к кольцам на гарпунах. Воткнув гарпуны в снег, он еще раз обошел вокруг воронки в снегу, проверяя надежность каждого сочленения.