Секретарь Ван уже заказал для меня комнату – номер триста один. Это был сьют [27] , в котором находилась огромная деревянная кровать с классической узорной резьбой, на ней высились шелковые одеяла и подушки, москитная сетка была сделана из нейлона, тонкого и прозрачного, словно крылышки цикады. В номере также был раздельный санузел. Внешняя комната была просторной, со всем необходимым: здесь стоял уютный диван, модный телефон, вешалка, настольная лампа, чайный столик и чайные принадлежности, пепельница и другие предметы обихода, а под потолком вентилятор. Этаж был самый верхний, а местоположение – конец коридора, поэтому здесь не только было тихо, но и обеспечивалась конфиденциальность, и было чувство безопасности. Именно такой номер и был мне нужен, ведь я служил в особом подразделении 701. Но он был зарегистрирован на имя Ань Цзайтяня, а не Ян Сяогана. Ян Сяоган мог проживать лишь в обычном номере, которых было много, выбор был большой, в соответствии с моими пожеланиями мне достался номер двести один, находившийся под номером триста один. Это тоже был сьют в конце коридора, и хотя предметов обихода тут было меньше, но в целом он отвечал моим требованиям. Поэтому, после того как вошел, я решил остаться в нем.
Так как я всю дорогу бежал под дождем, то немного устал, поэтому после заселения я быстро помылся, лег и очень быстро заснул неспокойным сном. Однако оглушительный раскат грома разбудил меня. Я услышал, как что-то без остановки стучит по оконной раме. Не понимая, что происходит, я подошел к окну посмотреть. Оказалось, что справа от окна растет финиковая пальма высотой примерно с гостиницу. Было лето – пора цветения, ветви пышно разрослись, и одна из них доставала до моего окна и при помощи ветра нагло стучала в окно. Я выглянул наружу. Одно ответвление от пальмы росло прямо в стену под моим окном, и если бы его конец вовремя не спилили, вполне возможно, что он пробил бы стену и оказался прямо в комнате. А из-за того, что конец отпилили, само ответвление выглядело особенно толстым и прочным, оно словно образовывало мостик и заканчивалось прямо под моим окном. Физически сильный и не боящийся высоты человек мог бы подобраться к моей комнате, разбить окно и влезть внутрь.
Куда это годится?
Никуда не годится!
Поэтому я спустился и потребовал другой номер.
На стойке регистрации не согласились поменять номер. Я на ходу придумал несколько причин, по которым мне это необходимо, но их посчитали совершенно безосновательными и отказали мне. Так как я не испытывал страха, то и голос мой от волнения становился все громче. Но сотрудник гостиницы вообще не испугался, он украдкой поглядывал на находившегося за моей спиной секретаря парткома и с презрительным молчанием игнорировал меня. В отчаянии я, совершенно не похожий на человека, наделенного тайной властью, стал запугивать его:
– Я – гость секретаря Вана, посодействуйте, пожалуйста. Хорошо?
В этот момент секретарь Ван как раз стоял рядом, он был утомлен длительным ожиданием и, услышав мои слова, отреагировал немного нервно, но вежливо спросил:
– Я секретарь Ван, позвольте спросить: а вы кто?
– Я из подразделения 701.
– Ваша фамилия Ань?
– Да, меня зовут Ань Цзяйтянь.
Он ахнул, мгновенно подскочил ко мне и крепко пожал руку. Сила его рукопожатия и внешний вид давали понять, что он хочет как можно скорее что-то рассказать, я не знал, что именно, но понимал, что некоторые вещи нельзя рассказывать здесь, это может доставить мне неудобство. Поэтому я очень умело перевел рукопожатие в теплые объятия и, когда моя голова оказалась у его плеча, тихо произнес:
– Здесь неудобно говорить, отведите меня в мою комнату.
05
Естественно, это был номер триста один.
Войдя в комнату, я первым делом подошел к окну, чтобы посмотреть на ту ветку финиковой пальмы. Она раскачивалась на ветру, и звук, который она издавала, напоминал морской прилив. Казалось, ветвь пытается ударить меня, но никак не достает, за метр-два до меня она отскакивала обратно. Я подумал, что кошка, возможно, смогла бы допрыгнуть, но из людей лишь у Ши Цяня из «Речных заводей» [28] была такая способность. Я верил в то, что я осторожный человек, но я также верил, что каждый сотрудник подразделения 701 должен был быть осторожным. Потому что, как говорил глава штаб-квартиры, «один сотрудник нашего подразделения стоит любого полевого командира».
И действительно, в то время радиостанция JOC каждый день вела трансляции для наших сотрудников в надежде на то, что мы перебежим на их сторону. За каждого предлагали определенную сумму, самая большая стоимость превышала несколько сотен тысяч долларов, самая низкая – несколько тысяч. Например, я, конечно, не стоил десятков тысяч, но моя цена была больше десяти. То есть тот, кто переправит меня в некую страну, получит эту сумму. Несомненно, на такие деньги всегда найдутся желающие рискнуть. Говоря по правде, во время командировок у меня всегда на душе было неспокойно, я подозревал всех и вся. Может, потому что я многое повидал, может, потому что ситуация была такая… Кстати, о ситуации – все знали, что положение серьезное, продолжает ухудшаться и неизвестно, до чего в итоге дойдет дело. Если подумать, ведь и правда, раньше никто не мог и представить, что наш былой «старший брат» СССР превратится в нашего противника, что две наших страны поссорятся и станут врагами, «меч будет вытащен из ножен и натянуты стрелы», ситуация будет крайне напряженной, что мы будем вести открытую и закулисную борьбу. А еще с каждым днем усиливающееся напряжение в Тайваньском проливе, Чан Кайши строит планы по «возрождению былой славы Китая»… В такой ситуации я четко ощущал, как уменьшается моя смелость, я становлюсь все более подозрительным и осторожным. Да, осторожным. Осторожным, а не трусливым. Но в моей осторожности была скрыта и трусость. Моя новая комната была намного лучше предыдущей, говорят, что в соседних номерах специально разместили двух охранников. Мне понравилось это ощущение. Ощущение безопасности. Судя по всему, товарищ секретарь парткома – не «ученый, который ничего не понимает в реальной жизни», как я про него слышал.
Высокого роста, с грузным телом, видной наружности, в отглаженном френче, со звонким голосом и необычной манерой держаться – таков был секретарь парткома Ван. Видимо, по этой причине я не узнал его, когда увидел в холле гостиницы. Он производил впечатление либо помощника начальника, либо просто начальника. У него даже не было очков, он совершенно не походил на сложившийся у меня в голове образ руководителя научно-исследовательской организации.
Но очень скоро я обнаружил, что он обладает присущими научному сотруднику качествами – дотошностью и упорством. Например, во все время нашей беседы он постоянно непроизвольно посматривал на часы, что говорило о том, что у него сильно развито чувство времени. Когда я выдвигал какую-то идею, он не сразу высказывал свое мнение, сначала все тщательно обдумывал и лишь тогда давал ответ. Перед разговором он даже потребовал мои документы, чтобы убедиться, что я и есть Ань Цзайтянь из подразделения 701. Но, даже посмотрев документы, он все равно не успокоился и продолжал задавать разные вопросы. Он сказал: