Устав Ордена поклонников Хиллоса Оллариушника.
Изначальный вариант. Раздел «О Великой Магистратуре»
– Кто там?
– Свои, Никита Сергеевич, свои. Открывай.
Приглушенно щелкнул замок. Дверь приоткрылась.
– Привет, Никита Сергеевич, – расплылся в улыбке Сидор.
Вениамин тут же отодвинул парня локтем.
– Здравствуйте, Никита Сергеевич, – шепотом, быстро заговорил он. – Я дико извиняюсь за то, что нам пришлось поднять вас среди ночи. Но судьба распорядилась так, что мы вынуждены снова искать у вас пристанища. На день-другой, не более.
Никита Сергеевич бросил взгляд на стоявшего слева от Вениамина Фредриксона.
– Это ваш друг? – спросил он.
– Да, – кивнул Вениамин.
– Фредриксон, – учтиво отрекомендовался ИскИн.
– Ну что ж, – придерживая дверь рукой, Никита Сергеевич сделал шаг назад. – Проходите.
Проводив гостей в парикмахерский зал, Никита Сергеевич включил свет. Фредриксон окинул быстрым взглядом просторное помещение с плотно завешанными окнами, зеркальной стеной и двумя парикмахерскими креслами. Он не мог уловить и в точности передать словами необычную атмосферу помещения, в котором оказался впервые, но вся обстановка небольшого парикмахерского зала удивительным, непостижимым образом настраивала на спокойное, неторопливое восприятие действительности. Хотелось сесть в кресло, перекинуть руки через подлокотники, вытянуть ноги, закрыть глаза, расслабиться и на какое-то время обо всем забыть. Вдвойне странным было то, что подобные мысли посетили не человека, а ИскИна, который, по замыслу создателей, должен уметь контролировать эмоции.
– У вас очень мило, – улыбнулся Фредриксон, поймав на себе изучающий взгляд Никиты Сергеевича.
– Я рад, что вам здесь нравится, – с улыбкой, скорее учтивой, нежели дружеской, ответил цирюльник.
Несмотря на поздний, а может быть, наоборот, слишком ранний час, Никита Сергеевич выглядел так, словно только что поднялся из-за праздничного стола, за которым в кругу званых гостей отмечал годовщину восшествия на престол государя императора Всея Галактики. Строгий черный костюм, ослепительно белая манишка, изящный галстук-бабочка и начищенные до блеска штиблеты. Густые волосы с глубокой проседью разделены тонкой полоской пробора, и даже усы как будто приглажены щеточкой. Либо Никита Сергеевич еще не ложился – а чем он в таком случае занимался? – либо ждал гостей, что также наводило на вопрос, каких именно.
– Надеюсь, своим внезапным появлением мы не спутали ваши планы? – деликатно осведомился Вениамин.
– Нет, – Никита Сергеевич медленно провел перед собой рукой с открытой ладонью – жест, отрицающий все, что бы то ни было.
– Я полагаю, вы ждете объяснений.
Никита Сергеевич едва заметно повел левой бровью – весьма неопределенное мимическое движение, толковать которое можно как заблагорассудится.
– Дело в том, Никита Сергеевич, что ситуация изменилась в не лучшую для нас сторону. Нам пришлось спешно скорректировать планы и перейти на новый уровень… – Вениамин пару раз щелкнул пальцами, подбирая нужное слово. – На новый уровень взаимодействия, – Вениамин с облегчением вздохнул. – Надеюсь, я понятно выражаюсь? – спросил он только для того, чтобы взять тайм-аут, потому что и сам не совсем понял, что сказал.
Вениамин всю дорогу думал, как объяснить Никите Сергеевичу свое возвращение, да еще в компании с Фредриксоном, но так ничего и не решил. Любое объяснение, включая и подлинную причину их задержки на Веритасе, выглядело в лучшем случае откровенно надуманным, в худшем – до безобразия глупым.
– Нет, – покачал головой Никита Сергеевич. – Из ваших объяснений, Вениамин Ральфович, я ровным счетом ничего не понял. – Цирюльник театрально развел руками и улыбнулся мягкой, всепрощающей улыбкой: – Извините.
Вениамин медленно и глубоко вздохнул. Прежде чем переходить к следующей стадии невразумительных объяснений, нужно было собраться с мыслями и хотя бы в общих чертах самому понять, что именно собираешься сказать.
Его опередил Сид. Оказавшись в привычной обстановке, парень почувствовал себя настолько свободно, что махом слетел с тормозов. Иначе чем еще объяснить то, что, встряв поперек объяснений Вениамина, Сидор ляпнул:
– Фокус в том, Никита Сергеевич, что никакие они не контрабандисты, а шпионы.
Вениамин едва удержался, чтобы не влепить парню хорошую, звонкую затрещину, которую тот заслужил сполна. Но, поступив так, Обвалов рисковал пасть в глазах Никиты Сергеевича до уровня рядового джанита, способного решать вопросы лишь с помощью грубой силы. Вениамин медленно опустил занесенную руку на голову Сида и потрепал парня по волосам, вроде как даже с одобрением.
– Смышленый паренек, – через силу улыбнулся Вениамин.
– Это правда? – спросил Никита Сергеевич.
– Ну… – Вениамин склонил голову к плечу, словно пытаясь рассмотреть цирюльника в новом ракурсе. – В каком-то смысле, – сказал он и, вывернув кисть руки, сделал весьма неопределенный жест.
В ответ Никита Сергеевич выдал не менее неопределенный звук:
– Хм, – и почему-то посмотрел на Фредриксона.
ИскИн улыбнулся, легко и непринужденно, как будто и не произошло ничего необычного.
– Что ж, полагаю, нам будет о чем поговорить.
Цирюльник нажал потайную кнопку, и зеркальная стена распалась надвое.
– Прошу следовать за мной, – сказал Никита Сергеевич и первым вошел в проход.
Опасавшийся гнева Вениамина, проворно, точно ящерка, юркнул во тьму Сид.
– Неудачно получилось, – тихо произнес Вениамин.
– Да брось ты, – улыбнулся в ответ Фредриксон. – Все равно пришлось бы сказать им, чего ради мы вернулись.
– Но не таким же образом! – возмущенно фыркнул Вениамин. – «Здрасьте, мы шпионы»!
Фредриксон нисколько не разделял беспокойства напарника.
– Доверься мне, – едва слышно прошептал он на ухо Вениамину. – Я умею разговаривать с людьми. Напомни только, кто из них кто?
– Никита Сергеевич – монархист. Дед – коммунист.
– Как зовут деда?
– Владимир Ильич.
– Все. Вопросов более не имею.
– Флаг тебе в руки, – усмехнулся Вениамин. – Только имей в виду, эти двое кого угодно могут заболтать.
Фредриксон только загадочно улыбнулся в ответ.
Быть может, он и сказал бы что-то, да только они уже вошли в кильдим.
Свет в потайной комнате был пригашен. На кровати, завернувшись с головой в одеяло, спал Владимир Ильич Ленин.
Не испытывая ни малейшего почтения к самопровозглашенному вождю вселенского пролетариата, Сид подскочил к кровати и принялся расталкивать спящего.