Почему я так уверенно об этом говорю? А вот почему. Вчера рано утром я, как обычно, вышел из дому немножно побегать в ближайшем лесу. И случилось со мной нечто настолько необычное, что я побаиваюсь не только писать, но даже шепотом говорить об этом: как бы не подумали, что я сошел с ума; или, что ещё хуже, — пытаюсь обмануть общественность, ввести её в заблуждение, послать по ложному следу. И вовсе я не боюсь осуждения, но строго следую простому правилу: правда и ничего, кроме правды. Беда в том, что в данном случае прав один умный человек, сказавший: «Хочешь, чтобы тебе не поверили, заподозрили в предумышленном обмане, — всегда говори правду. А когда не поверят — не обращай внимания, иди дальше и не оправдывайся». Я так и делаю. И не оправдываюсь — объясняюсь.
Серенькое утро. Сухо, но пахнет дождем. Легко дышится. Ранняя осень, деревья только-только начали желтеть и сбрасывать листья. Ярких красных, оранжевых, горящих огнем красок еще нет. Да: не подумайте, что я лихо бегаю. Ни за какие коврижки! Это в далеком прошлом. А сейчас я скорее делаю вид, что бегу: размахиваю руками, шевелю ногами, но двигаюсь очень постепенно. Когда я протрусил таким аллюром 2, может быть 3 км и собрался уже повернуть к дому, почувствовал, что засыпаю. Глаза были открыты, ноги двигались, я дышал, сердце стучало, но исчезло ощущение реальности. Перестал крутить головой и смотреть по сторонам, тело стало легоньким, как 30–40 лет назад и… Короче — я заснул и бежал, не чувствуя ни усталости, ни потока времени. Ближе к дому, когда я проснулся, все подробности вылетели из головы, исчезли, как оно и должно быть с любым нормальным сновидением. Но осталось в памяти нечто очень странное: будто Педрунчик (про других просто все забылось), один из очень важных игроков в той шпионской игре, которую я до сих пор описывал, всего-навсего винтик в большой игре, о которой я до сих пор ничего не знаю. Этот винтик вращает в нужную сторону игрок более высокого уровня — отвертка. А эта отвертка — точнее эти отвертки — находится в руках нескольких мастеров высшего пилотажа. Но и они, эти уверенные в себе мастера, полностью контролируются и управляются неким мозговым центром. А в доказательство реальности того, что я видел во сне, случилось удивительное: при полном безветрии, когда листья на деревьях даже не вздрагивали, откуда ни возьмись прилетел ручейком ветерок, запутался в листве высокого молодого дуба и долго там очень лихо кружился и шумел; соседние деревья никак на это не реагировали и оставались абсолютно неподвижны — это я точно видел наяву и могу воспроизвести, закрыв глаза.
* * *
«Ну вот, — думал Вольф. — И Мерилин отпустили на свободу. Значит я прав, всё кончилось, не начавшись. Поездили по свету, старательно делали вид, что работаем, попортили немножко нервы друг другу. Теперь — по домам, отдыхать, пока не начнется новый карнавал». И он был по-своему прав, потому что знал хотя и очень много, но только о «нашей» части операции. На данном этапе он сыграл свою роль, познакомившись с актером и мулаткой, что было заранее запланировано кукловодами. Мулатка объединяется с актером и переводится на более активную стадию. Только не той отмененной операции «наших», а поднимается на ступеньку выше в большой игре кукловодов. Дон Педро уверен, что игра подходит к концу и их с Мерилин ждет спокойная семейная жизнь? Замечательно! Кукловодов это полностью устраивает. Один из ведущих принципов их работы звучит примерно так: случайности есть обязательный и неизбежный элемент нашей работы. Поэтому нужно всячески помогать случайностям укладываться в основное русло, становиться маленькими кирпичиками большой игры. Словами «разведка» или «шпионаж» ведущие игроки, мастера высшего пилотажа, в руках которых находятся «отвертки», не пользуются. Так и не озвученная операция «наших», которую очень долго, старательно и таинственно готовили, а потом «нечаянно» засветили краснобаи, всего лишь эпизод, причем «совершенно случайно» этот случайный эпизод встал точно на свое место в большой игре кукловодов.
* * *
Вот и всё. В голове у меня все перетряслось, превратилось в плохо перемешанный винегрет из винтиков, гаечек, отверток и многого другого, обильно смазанный элементом случайности и сдобренный вместо специй мудростью и добротой кукловодов. Все они, члены Мозгового Центра, превыше всего, а уж тем более выше сиюминутного успеха, ценят жизнь, личное счастье, человеческое достоинство каждого винтика — это я сразу понял. А вот чего они не хотят, против чего «сражаются» (кавычки потому, что насилие отвергается и «цель — не всегда оправдывает средства»), к чему стремятся — не понял. Как можно в сегодняшнем мире, полном насилия, лицемерия, властолюбия, безбожного идолопоклонничества, ставить и решать большие задачи мирным путем, с доброй улыбкой и не насилуя жизнь ни демократией, ни диктатурой? В сегодняшнем мире, где одни сражаются за то, чтобы не было богатых, а другие — чтобы не было бедных? Где множество обманутых свято верит в свою правоту и отправляется умирать для того, чтобы отнять жизнь у других, потому что эти другие живут неправильно, по неправильным законам и их отношение к жизни и смерти «преступно»? Ну, господа кукловоды, покажитесь, ответьте на мои вопросы! Или нет у вас ответа? Или я ошибаюсь и всё совсем не так просто, ясно, радужно?
Свершилось! Вчера был в театре. Спектакль был настолько шумный, громогласный и пустой, что я почти сразу заснул, скособочившись и свесив голову на грудь. И увидел большой круглый стол в центре круглой комнаты без окон, непонятно как освещенной ярким солнечным светом. За столом сидело несколько немолодых, старых и очень старых мужчин и две молодые женщины. В одном их мужчин я узнал самого старого из политиков, который дремал на заседании Центра «наших» в одном из предыдущих «нормальных», т. е. ночных сновидений. Потом непонятно откуда появились мужчина и женщина средних лет. Женщина была подозрительно похожа на Марту, а мужчина — на одного из актеров второго плана. А еще через минуту через малозаметную дверь вошел строго одетый и очень серьезный Майк, поздоровался и сказал: «Все прибыли? Спасибо. Начнем, пожалуй.» — Повернулся в стоящему у двери человеку и попросил: «Оставьте нас, пожалуйста. И опустите занавес.»
Я понял! Мне показали их, кукловодов, чтобы я перестал сомневаться и поверил: они — есть! И тут же задернули занавес, чтобы я понял раз и навсегда: больше мне ничего не покажут и не расскажут. Думай сам, решай сам, чему быть, а чему не быть никогда. Вот разве что… Увидел и сам себе не поверил: за секунду до того, как проснуться, занавес приоткрылся и улыбающийся Майк помахал мне рукой: не робей! за ошибки никто тебя наказывать не будет. Потом развел руками и покачал головой: всё сам, никто тебе не поможет. И растаял, как чеширский кот. Я успел увидеть тающую улыбку Майка и проснулся, потому что первое отделение кончилось и публика выходила из зала с недовольным видом. Я потряс головой, чтобы избавиться от наваждения, и принялся бродить по фойе, заложив руки за спину. Наваждение ушло, я задумался и не заметил, что антракт кончился и я остался в фойе один. «Тем лучше,» — сказал я сам себе, сел в тихий уголок и задумался: «Куда это меня завело услужливое мое воображение? Почему это я решил, что кукловоды, по сути что-то вроде мирового правительства, действительно существуют? Этакая тщательно законспирированная надгосударственная команда, чуть ли не коллективный добрый Господь Бог, которому до всего есть дело!»