Это ж надо так?! Куда ни посмотри, так один добрее другого! Милота, мля! Пусть радуется, что так еще отделался, а не раскидал мозги по ступенькам, урод! О! Вон, еще одна идет! Прелесть, блин, сладенькая! Как бы не слиплось ничего!.. Приказы она выполняет, мля! Какого хера я вообще спасать ее попер?! Шел бы себе мимо да бед не знал!
— Фарт, пошли, покушаем!.. — произнесла Карина, подойдя ближе и улыбнувшись кавказцу, продолжила. — Хамиль там вкуснятины наготовил, пальчики оближешь!..
— Нет, спасибо!.. — зло выдал я. — Лучше уж дохлую собаку покараулю!..
На секунду опешив, девушка кивнула Хамилю и, глубоко вздохнув, присела рядом, вытянув ноги. Кавказец же, видимо, поняв смысл жеста, не произнося ни слова, направился в сторону дома.
— Фарт… — выдохнула девушка, наклонившись вперед и уперев руки в свои коленные чашечки. — Пойми!.. Мне и вправду нет дела до твоих друзей, как, впрочем, и тебе до моих, ведь так?! Ты же не переживал за них, направляя им в лицо оружие?! Нет, нет! Я тебя не виню!.. Даже, наоборот, восхищаюсь твоей самоотверженностью! Но и ты пойми меня!.. Я, как и любой из этих людей…, — она обвела рукой территорию особняка, по которой разгуливала охрана, — выполняю приказы и не в праве им противоречить, несмотря на свое личное отношение!.. Да, мне хотелось помочь тебе, но я не могла!.. К счастью, и у Циркуля свое видение ситуации, которое совпало с нашими желаниями!.. В общем, можешь продолжать обижаться, но скажу честно: я помогала именно тебе и плевать хотела на твоих друзей!..
— Да уж… — протянул я. — Довольно‑таки честно….
— Ну, а что ты хотел?! Чтоб я гримасы корчила доброжелательные?! Или говорила всем, что они хотят услышать?! Извини, но я так не умею!.. Так что придется с этим мириться, ну или нет…, решать тебе!.. Ладно, увидимся! — она сморщила носик и привстала со скамейки.
Вот сучка!.. Нет, ну, это только женщины так могут. Сидишь тут перед ней весь такой обиженный, и ведь за дело, не просто так! А она раз и переиначит вдруг все с ног на голову, будто ты сам смотришь на вещи неправильно. И вроде бы посылает тебя ко всем чертям с твоими обидами, но при этом впрямую об этом не говорит, а намекает, мол, у тебя есть шанс все исправить, ведь ты же сам виноват во всем…. Боже, это несправедливо! Какого хрена ты выдрал из Адама ребро и создал это противоречие?! Блин, если появится возможность оказаться на небесах, то я обязательно потребую от ангелов подписать петицию на исправление подобной оплошности!..
— Карин, постой!.. — я поднялся следом и, схватив девушку за руку, хотел что‑то добавить, но мои мысли сбил Циркуль, внезапно появившийся из палатки.
Бросив в мою сторону въедливый взгляд, он прошел мимо, не обронив ни слова.
— Цирк! — окликнул его я, отпустив руку девушки и дождавшись, когда тот обернется, продолжил. — Спасибо тебе!
— Армянский… — сухо произнес в ответ хромой, опираясь на свою трость, но, увидев мое недоумевающее лицо, пояснил. — Коньяк люблю армянский!.. — улыбнувшись, выдал он и, шагнув дальше, крикнул стоящему у входа в дом Хамилю. — Эй, чурка не русский! А ты за меня будешь так же бегать как этот малый?! Э, э!.. Только и можете, что гневить старика!.. Пойдем!.. Отведаем твоей стряпнины!..
Интересно, это я дурак такой, или все же обстоятельства через хрен перескочили?! Еще недавно этот человек, судя по своему поведению, был готов глотку перегрызть моему другу, а теперь требует за его спасение лишь какое‑то спиртное. Нет, ну это нормально вообще?!
— Ну, так что?! — перебила мои мысли Карина. — Не передумал насчет еды?
— А?! Нет, спасибо!.. Дождусь, когда доктор закончит!..
— Ну, как знаешь!.. — фыркнула девушка и направилась к дому.
Я же снова присел на скамейку, уткнулся лицом в ладони и беззвучно закричал о том, какой же я все‑таки идиот!
Уже начинало темнеть, когда из палатки вышел доктор. По его лицу было понятно, что он очень устал и сейчас, как никто другой, нуждался в отдыхе. Увидев меня, сидящего у входа в палатку, он присел рядом, протер уголком халата вспотевший лоб и негромко произнес:
— Еще бы пару часов и… — покачал он головой. — Я прооперировал, в общем…, там резать пришлось много, чтоб рану прочистить…. По — хорошему бы конечность ампутировать…. — Он провел рукой по своему правому плечу, демонстрируя свои мысли, но, почуяв на себе мой леденящий взгляд, сложил руки на коленях. — Но, боюсь, это особого толку не даст. В общем, заштопал в лучшем виде, ты не переживай, — медик снова покачал головой, на этот раз заглянув мне в глаза, — сейчас на капельницах он…, токсины выводим…. Там помощник мой остался. — Он кивнул на палатку и растер лицо ладонями. — Ох, чего‑то я устал…. Пойду, перекушу…. — врач медленно привстал. — Ты не заходи пока и…, не пускай никого тоже, а то и так, пока оперировал, проходной двор, понимаешь, устроили!..
— Док, он жить будет?! — удивляясь своему же вопросу, уставился я на врача.
— Ну, если бы я не боялся получить по зубам…, — медик невесело улыбнулся, — то сказал бы, что будет…, пока не умрет!.. А вообще…, — парень прижал ладонь к моему плечу, — все должно быть хорошо!.. — произнес он и шагнул в сторону. — Успели!..
Да что ж такое, вашу мать? Сговорились, что ли, все? Или эта скамейка во мне такую тугодумность развивает? Сначала один божится, что уши отрежет, а потом спасать несется! Карина тоже молодец — я не я и лошадь не моя! А теперь еще и врач этот, Иисус, мать его, местный! Ответы хрен разбери, как из анекдота: Доктор, скажите, смогу я быть папой? Конечно, сможете, больной, вот только Римским. Тьфу, ты, блин!..
Время тянулось очень медленно. Несколько раз я, прохаживаясь взад — вперед по территории особняка, "стрелял" сигареты у одного из охранников. Курить особо, если честно, не хотелось, но зловоние табачного дыма немного отвлекало от негативных мыслей. Очень уж я переживал за Грешника: выживет ли он. А если нет? Если нет, то что тогда? Схороним под какой‑нибудь березкой за городом, отстреляем в воздух боекомплект и напьемся с горя до фиолетовых чертиков? Это все так, но дальше‑то что? Будем продолжать выживать втроем? Скорее всего, да. Только вот будет ли и дальше команда такой сплоченной? Или при случае разбежимся кто куда, распадемся, словно электроны в атоме, не имея общего ядра? А может, этот атом уже начал распадаться? Монах запропастился черт — те куда, причем в самое, так сказать, неподходящее время. Конечно, тут можно его оправдать тем, что Грешник еще недавно чувствовал себя лучше и никто не мог даже предположить такого развития событий. Но опять же, одно дело наведать старого друга в городе, а другое — вовсе исчезнуть. Волнуюсь ли я о нем? Трудный вопрос, но мне кажется, что уже нет. Да что там, душой кривить: и не волновался‑то особо никогда! Мне и узнать‑то его толком не выпала возможность, даже несмотря на проведенный всеми вместе пусть и короткий промежуток времени. Но даже тогда он все равно оставался, словно в тени, будто и вовсе его не было рядом. Теперь же, когда от него не поступало вообще никаких вестей, стоит ли переживать из‑за этого? Наверное, стоит, но что‑то у меня как‑то теперь это не получается. А Кипиш? А что Кипиш? Его поведение мне тоже не совсем понятно. Да, я понимаю, что он изменился из‑за пережитого ужаса, когда остался в Черногорске один, но ведь сейчас, когда все вновь, казалось, вернулось на круги своя, все снова встретились, он ведет себя, будто продолжает шевелиться по инерции. Особых переживаний по поводу Грешника я в нем не увидел. Может, конечно, свое взяли усталость и накатившее похмелье, но и я все это время не развлекался и, тем не менее, нахожусь здесь, у госпиталя, в ожидании хоть каких‑то новостей. Ему же, судя по его недовольному и вялому лицу, куда важнее было то, что их убежище обнаружено и теперь его придется покинуть. Но ведь это же не так важно! Куда важнее жизнь друга!.. Эх, черт подери, как же горько сознавать, что Грешник и вправду может покинуть нас, покинуть навсегда, как то самое ядрышко атома….