План операции по захвату старшего лейтенанта разрабатывали Грешник совместно с Циркулем. При этом сам Грешник в силу своего здоровья участвовать в боевом столкновении не смог и остался в особняке. Командовать назначили меня, а Циркуль любезно предоставил мне в подчинение один из своих спецотрядов в составе девяти профессионалов. Надо сказать, что эти люди были далеко не лучшими бойцами Циркуля, да и вообще, насколько я понял, чем‑то сильно проштрафились перед стариком и теперь, как он сказал, должны были искупить свою вину кровью. Хотя я считаю, что Циркуль просто таким образом решил избавиться от неугодных ему людей, иначе зачем было тонко намекать, что ни один из них не должен был выжить? Последнее меня, кстати, очень сильно расстроило, ведь именно мне в случае успешной атаки конвоя предстояло ликвидировать группу, а это, знаете ли, в моральном плане куда как не просто. Из‑за этого несколько дней назад я даже был готов отказаться от задуманного, но перебороть себя в этом плане мне помогла Карина. Несмотря на то, что она в принципе была явно против моего прямого участия в операции, она смогла найти нужные слова и поддержать меня в этом вопросе, за что я ей был крайне благодарен. При этом мне самому пришлось долгое время уговаривать любимую ни при каких обстоятельствах не вступать в бой, а заниматься лишь разведкой и скрытным ведением цели до конечного пункта, при этом сообщая о любых изменениях в маршруте. По задумке она должна была управлять грузовиком ГАЗ-66 и следовать за колонной от Старого собора, стараясь держать дистанцию более, чем в два километра.
Еще к нам наконец‑то вернулся Монах. Узнав, что мы замышляем, он воодушевил нас короткой молитвой. Что‑то там про заблудшие души, которым срочно необходима благодатная небесная чистка, и про то, что мы непременно должны помочь в этом всевышнему. Где же все это время пропадал столь наисветлейший человек, он нам не поведал и удостоил своим вниманием только Грешника, о чем тот отказался распространяться. Что ж, как это было ни прискорбно, а свой устав в их отношения нести я не собирался. Хотят общаться только между собой — их право…
Кипишу тоже очень понравилась идея с уничтожением группы разведбата, и теперь, лежа в кустах в паре метров от меня, он с недетским восторгом наблюдал за дорогой в оптический прицел СВД.
Конечно, численным превосходством перед противником похвастать мы не могли, но на нашей стороне сейчас выступала внезапность, которая должна была положительно повлиять на исход битвы. Несколько дней подряд мы внимательно изучали маршрут и обнаружили отличное местечко, всего в тридцати километрах от Старого. Казалось, здесь сам ландшафт сулил нам успех в выполнении операции. С одной стороны дороги простиралась небольшая полянка, обильно поросшая травой и кустарником, а с другой начинались колки, за стволами деревьев одного из которых мы с Кипишем сейчас и укрылись. Видимо, этот участок дороги весной обильно омывался талыми водами, поэтому здесь разместилась широченная водопропускная труба, проложенная под асфальтным покрытием. Именно это наипростейшее инженерное сооружение сейчас выступило нашим самым серьезным козырем.
— Первый, прием! — прогремело в наушниках. — Приближаемся к контрольной точке!
— Принял!..
— Перехожу на канал ближней связи!.. И…, Фарт?.. — в женском голосе послышалось напряжение. — Удачи!..
Я ничего не ответил и, скинув с себя наушники, отвинтил длиннющую антенну от ресивера, а затем отбросил ее чуть поодаль. Больше эта старинная радиостанция нам не пригодится.
— Говорит второй…. — протрещала рация у меня в руках. — Вижу байкеров!..
— Четвертый. Подтверждаю!
— Всем группам!.. — отозвался я. — Красная готовность!..
Терзая благодатную тишину, по дороге промчались два мотоциклиста. От того места, где мы с Кипишем укрылись, до них было более двухсот метров, но даже отсюда я мог заметить, что не особо‑то тщательно эти ребята исполняли свой долг. Конечно, даже веди они себя более осмотрительно, вряд ли заподозрили бы что‑то неладное, но ведь могли бы хоть попытаться.
Спустя несколько минут показался и "Сурф". Громко молотя внедорожным протектором своих шин, он пронесся вслед за байкерами, а его водитель даже и не подумал сбавить скорость.
Все шло по плану.
— Говорит второй…. Наблюдаю коробочки!..
— Всем группам… — произнес я в рацию. — Работаем!..
Тяжеленные бронетранспортеры буквально плыли по дороге, вяло покачиваясь на ухабах. Казалось, нет такой силы, которая могла бы заставить их притормозить или изменить курс, такими уж непобедимыми они выглядели. Сверху на броне каждого из них восседало по шесть человек. Сколько еще находилось внутри, точно было неизвестно, но мы знали наверняка: Зерг движется во второй машине.
Первый БТР, оторвавшийся на несколько десятков метров от второго, свободно проскочил задуманную нами ловушку. Сейчас уже лично от меня мало что зависело. Каждый из наших ребят четко знал, что ему нужно делать, и, когда второй броневик наступил своими восемью колесами на участок с водопропускной трубой, пиротехник со смешным именем Пукан нажал на кнопку дистанционного пульта.
Взрыв невиданной силы разом взгорбил дорожное покрытие, поднял высоко в небо огромные пласты асфальта, разметал по сторонам землю и дорожный щебень. Тяжеленная машина, еще по инерции продолжая двигаться вперед, тут же потеряла два своих огромных колеса. Задняя часть броневика высоко подпрыгнула и, словно необъезженная лошадь, БТР резко скинул со своей спины всех седоков, при этом лишая водителя контроля над управлением. Вильнув еще в воздухе своей кормой, бронированная машина, будто детская игрушка, моментально развернулась, а затем слетела в кювет и перевернулась, обнажая свои зубастые колеса.
— Жениться на бабусе!.. Чихнуть мне на спину… — восхищенно воскликнул Кипиш, отрываясь от линзы прицела. — Вот это бомбанул Пукан, так бомбанул!
В это время первый бронетранспортер клюнул носом и резко остановился. Разведбатовцы быстро начали спрыгивать с него на асфальт, еще не соображая, что же все‑таки произошло. Башня броневика нервно закружилась в поисках цели для крупнокалиберного пулемета, но к этому моменту экипаж уже был обречен.
Противно визжа, выплевывая реактивную струю, к уцелевшему броневику неумолимо приближалась граната РПГ-7. Этот смертоносный заряд выпустил один из бойцов нашей группы. Укрывшись в зарослях высокой пожелтевшей травы, он все это время покорно ожидал своего выхода и теперь, резко подскочив, закинул себе на плечо трубу гранатомета, а затем нажал на спуск.
Преодолев буквально за долю секунды небольшую часть поля, граната с грохотом вонзилась в левый борт транспортера. Из всех раскрытых люков броневика тут же повалил густой черный дым, а кое — где показались язычки пламени. Сейчас я был уверен, что никто из находившихся внутри бойцов не выжил, быстро превращаясь в подобие барбекю. Оказавшиеся ближе всего к месту взрыва гранаты разведбатовцы тут же лишились конечностей. Их отбросило в сторону, словно мокрые тряпки, а некоторые из них, судя по жалобному мычанию, еще оставались в живых. Те же бойцы, которым повезло укрыться за правым бортом тяжелой машины, на удивление, не растерялись и разом открыли шквальный огонь по гранатометчику. Тот же, как ни старался, не смог снова укрыться в траве и, ухватив своим телом немалую порцию свинца, замертво повалился на землю.