Это и был вход, и они в него пробрались ползком. На самом деле передвигаться так пришлось всего несколько футов, потом они добрались до места, где смогли встать; Калани зажгла факел, и Конору удалось изучить пещеру вокруг. Влажные каменные стены, казалось, напирали друг на друга, и Конор ощутил нечто вроде клаустрофобии, совсем как внутри замков – скажем, в замке лорда Трансвика. Здесь было гораздо меньше свободного пространства – и никаких высоких потолков, но чувство попавшего в плен человека, слишком удаленного от света, воздуха, свободы, было сходным.
Теперь Калани шла первой, отмечая все повороты палочкой, светившейся во тьме и оставлявшей мерцающие отметины на каменных стенах. Конор сомневался, что она использует систему символов. Он чувствовал, что потерялся в извилистых, запутанных тоннелях, и ему казалось, что они движутся по кругу, минуя одни и те же отметки, однако Калани уверенно шла дальше со спокойным лицом.
Они вели поиски методично, исследуя каждый ответвлявшийся тоннель и тупик. Иногда можно было идти прямо, чаще приходилось сгибаться, а несколько раз они проползали на четвереньках через жутко узкие места. Ураза и Бригган протискивались следом, оба зверя нюхали воздух и скребли лапами в темных углах. Казалось, миновали часы до того, как они наткнулись на что-то непривычное: узкий ручеек тек по боковому тоннелю, убегая в темноту.
– Насколько велика эта система пещер? – поинтересовался Конор, когда они присели у ручья набрать воды во фляжки.
Калани пожала плечами, отблески пламени факела затанцевали и запрыгали за ее спиной.
– Никто еще не нанес ее на карту. Понятия не имею.
Вдруг Ураза зарычала. Абеке вскочила и посмотрела вверх по течению.
– Что это было? – шепнула она.
Конор и Калани молчали, благодаря обострению слуха Конор тоже уловил новый звук: к ним приближались шаги.
Прятаться было поздно; тоннель шел достаточно прямо, и неизвестный, кто бы он ни был, наверняка успел заметить свет их факела. Конор взялся за топорик и дотянулся другой рукой до Бриггана. По крайней мере, судя по звуку, там кто-то один. «Один захватчик».
Приближавшийся человек достиг круга света от факела, остановился, затем двинулся вперед, и его лицо стало различимым: темно-коричневая кожа, как у Калани, такой же формы нос и большие глаза. Волосы короткие, на носу и щеках татуировки, напоминающие волны.
– Тимоти! – воскликнула Калани. Она передала факел Конору и бросилась обнимать юношу. Тот слегка покачнулся, растерянно моргая, потом встряхнулся, отстранил ее на расстояние вытянутой руки и прищурился.
– Калани? Что ты тут делаешь?
– Мы ищем черную раковину, – ответила она. – Но я не знала, что ты здесь! Я думала… то есть боялась, что… Где Пири? Вы оба целы?
– Более чем, – сказал он, отпуская ее и делая шаг назад. – Не стоило тебе сюда приходить.
– Мы можем увезти вас, – произнесла Калани. – Это мои друзья, у нас каноэ – сможем уплыть до рассвета. Мы можем отвезти вас домой. – Она попыталась обнять его снова, но Тимоти отпрянул. – Брат? В чем дело?
– Я больше не один из вас, – сказал он хриплым, напряженным голосом. – Я знаю, ты теперь королева. Считаешь, что я вернусь и стану тебе поклоняться? Или ты намеревалась передать корону мне?
Калани всмотрелась в брата, затем выпрямилась во весь свой царственный рост.
– Меня сейчас это не заботит. Самое важное – доставить вас с Пири в безопасное место.
– Да нам нельзя и близко к племени подходить! – взорвался Тимоти. Он помолчал, сжимая татуированные кулаки. – И мы бы не пошли, в любом случае. Помнишь моего духа зверя, Калани?
– Уаку? – с тревогой проговорила она. – Конечно.
На лице Тимоти появилась горькая улыбка.
– А помнишь, как он мне противился? Как не хотел возвращаться в спячку? Как стоял в стороне, наблюдая за мной с насмешкой в глазах каждый раз, когда я его просил что-либо сделать?
У Конора появилось ужасное предчувствие – он понял, к чему все идет.
Тимоти повернулся к тоннелю за собой и щелкнул пальцами. Послышался медленный, тягостный, скребущий звук, и спустя несколько минут страус эму приковылял и встал рядом с братом Калани.
Абеке застыла рядом с Конором, прижав руку к губам. Он сам едва сумел сдержать вскрик.
Страус был выше Калани и Тимоти, но его длинная шея поникла, и он странно шаркал. В пышном коричневом оперении виднелись проплешины, многие перья были оборваны по краям, глаза полузакрыты. Один из когтей был сломан, что объясняло ковыляние и скребущий звук.
– О, нет, – шепнула Калани. – Тимоти, что ты с ним сделал?
– Теперь мой дух зверя делает то, что я ему скажу, – самодовольно ответил ее брат. – Я всегда знал, что страус сможет стать сильным, жестоким оружием, если перестанет бороться со мной и станет бороться с теми, с кем я прикажу. Сейчас я могу приказать ему напасть на кого угодно. – Тимоти многозначительно посмотрел на Конора.
– Но он ранен, – сказала Абеке. Ее рука взметнулась, словно девочка не могла не прийти на помощь больной птице.
– Именно поэтому мы здесь, – продолжил Тимоти. – Этот ручей должен иметь целебные свойства. Я не монстр, Калани – хватит так на меня смотреть. Я приведу его в порядок. Такое облегчение, что Уака наконец мне подчиняется. Тебе не понять, вы с Катоа подходите друг другу, как рыбьи чешуйки. Ну а я – представь, больше никаких уговоров, обещаний или бесполезной лести, просто: эй, эму, иди надери задницу тому тигру – и готово. И все благодаря глотку напитка, что дал мне Король Рептилий. Стоит ли удивляться, что я с радостью останусь и буду сражаться на его стороне?
Калани вздрогнула. Потом мягко спросила:
– А что с Пири?
– Он тоже счастлив, – ответил Тимоти так резко, словно пытался вонзить нож сестре в грудь. – Он всегда хотел иметь духа зверя, и Желчь подарила ему одного. На самом деле, ему пришлось выбирать. Пири выбрал касатку – это здорово. Если бы у меня была возможность начать все сначала, я бы тоже выбрал такого зверя.
Голова эму склонилась еще ниже, и Конор почувствовал, как у него сердце обливается кровью от взгляда на когда-то гордую, независимую птицу.
– Так вон оно что, – проговорила Калани. – Теперь вы оба служите врагам, хотя они убили наших родителей.
Мгновение Тимоти стоял, опустив глаза. Он покачнулся, но затем пришел в себя и нахмурился.
– Отец и мать принадлежали старому миру, – проговорил Тимоти. – Король Рептилий все изменит. Он дарит силу связи с духом зверя каждому! Он объединяет континенты, а его армия…
Калани ударила его кулаком в лицо.
Это произошло внезапно, и удар оказался настолько сильным, что Конор даже не осознал случившегося, пока Тимоти не качнулся назад и не рухнул на землю.
– Ой! – вскрикнула в изумлении Абеке.