Сирх сделал знак рукой, и двое слуг заняли места за спиной кахимца. Один из них наполнил стоящий перед судебным вершителем бокал желтым, как глаз дикой гараты, вином. Другой серебряной ложечкой опустил в стакан два кусочка прозрачного льда.
– Восхитительно! – Кахимец поднял бокал, поболтал плавающие в нем кусочки льда и с наслаждением прижал запотевшее стекло к своей алой щеке. – Вино со льдом! Даже при дворе наместника лед подается к вину только по особо торжественным случаям!
Мистелий поднес бокал к губам и с наслаждением сделал глоток.
Минос с надеждой посмотрел на слуг, ожидая, что и ему будет подан холодный напиток, но слуги неподвижно стояли за спиной судебного вершителя. Лед быстро таял в прозрачной чаше, которую держал в руках один из них.
Мистелий, которому было известно о тайном пристрастии преподобного к крепким напиткам, с удивлением взглянул на Сирха, который на этот раз пригубил только стакан с акисовым соком.
Вино, как известно, обладает способностью лишать человека воли, а разум его – ясности. Порою это бывает приятно, но сейчас Сирх должен был соблюдать осторожность, чтобы ни в коем случае не потерять контроля над собой.
– Гонцы доставляют мне лед с гор два раза в неделю, – поставив стакан на стол, сказал Сирх. – И, что удивительно, я даже не прошу их об этом. Правоверные йериты считают своим долгом заботиться о моем благополучии, ибо я вещаю им слово Поднебесного.
– Да, конечно, – коротко кивнул Мистелий, не имеющий ни малейшего желания сопровождать процесс поглощения изысканной пищи разговорами на теологические темы. Он и в кахимских богов толком не верил, вознося им благодарности по урочным дням только в силу укоренившихся традиций, а до йеритского Поднебесного ему и вовсе не было никакого дела. Пусть сидит себе на небесах, пусть указывает Путь йеритам… Но пусть проводником на этом Пути остается преподобный Сирх, знающий толк в тонких винах и вкусной еде.
Прекрасно понимая нетерпение кахимца, Сирх не стал затягивать начало трапезы. Сразу же, как только преподобный благословил пищу на столе, Мистелий принялся за свое любимое заливное из дахута. Затем последовали салат с острым сыром, холодное запеченное мясо лаваха под красным соусом, яйца, фаршированные икрой субы, и десерт из пяти слоев фруктового желе, охлажденный на леднике. Трапеза сопровождалась дегустированием различных сортов вин, которые то и дело предлагали кахимцу предупредительные слуги.
Мистелий при своем небольшом росте и тщедушном телосложении отличался феноменальной прожорливостью и не отказывался ни от чего. К концу трапезы вид у кахимца был несколько осоловелый, и ему приходилось долго собираться с силами прежде, чем отправить в рот очередной соблазнительный кусочек.
Минос тоже успел насытиться и выпить вина. А вот Сирх ел мало и прикладывался только к стакану с охлажденным соком. Он ждал момента, когда можно будет перейти к интересующему его вопросу.
Наконец, заметив, что у Мистелия Глата осталась способность поглощать пищу только глазами, Сирх приказал принести чаши для омовения рук.
– А знаешь ли ты, почтеннейший Мистелий, что именно благодаря присутствующему здесь Миносу, сегодня днем на площади был задержан объявленный в розыск опасный преступник, – как бы между прочим заметил Сирх, когда кахимец, вымыв руки, в блаженной истоме откинулся на спинку кресла с бокалом красного вина в руке.
– Ты проявил похвальную бдительность, – взглянув на Миноса, одобрительно наклонил голову Мистелий.
– Ничего удивительного, – не давая возможности Миносу произнести хотя бы слово, быстро сказал Сирх. – Управление общественного порядка весьма предусмотрительно распространило среди жителей Меллении листовки с описаниями преступников. Точно так же поступил бы на месте Миноса любой правоверный йерит.
– Не сомневаюсь, – деликатно икнув в платок, ответил Мистелий. – Позволь спросить, преподобный, с какой целью ты попросил меня привести этого преступника в твой дом?
– Ну мне просто хотелось на него взглянуть, – неопределенно взмахнул рукой Сирх. – Насколько мне известно, другого случая удачного побега заключенных из столичной тюрьмы до сих пор не было.
– К тому же он называет себя Граисом из Сиптима, – лукаво взглянув на Сирха, заметил кахимец.
– Это тоже одна из причин, по которой я хочу на него взглянуть, – не стал возражать Сирх. – Как вам должно быть известно, одно время, до того, как настоящий Граис из Сиптима был приговорен к смертной казни за подстрекательство к мятежу, мы с Миносом были довольно близко с ним знакомы…
Мистелий Глат удивленно посмотрел на Сирха. Ему было известно, что преподобный некогда числился в учениках Граиса из Сиптима, но он думал, что Сирх не станет сам касаться этого щекотливого момента своей биографии.
– По сведениям, переданным мне из Халлата, этот преступник утверждает, что он и есть тот самый Граис из Сиптима, исчезнувший пятнадцать лет назад, – сказал Мистелий Глат. – Да и Минос, как я понимаю, опознал его…
– Минос опознал по описанию беглого заключенного, – быстро вставил Сирх. – Но он сказал мне, что не узнал в нем Граиса, с которым когда-то был знаком.
– Это так? – повернулся кахимец к Миносу.
Тот быстро кивнул и посмотрел на Сирха, чтобы убедиться, что все сделал правильно.
– Самозванцы, выдающие себя за Граиса из Сиптима, и прежде появлялись в Йере, – продолжил свою речь Сирх. – Особенно много их было в первые два-три года после исчезновения Граиса… А теперь, как видно, появился новый ловкач, решивший воспользоваться популярным в народе именем.
– Значит, преподобный, вы полностью исключаете возможность возвращения настоящего Граиса? – спросил Мистелий Глат.
– Надеюсь, так же, как и ты, добрейший Мистелий, – заговорщицки улыбнулся кахимцу Сирх.
– Когда произошла та давняя история, меня еще не было в Йере, – сказал Мистелий и сделал большой глоток вина, – намек Сирха остался непонят им.
– Но мы же с тобой здравомыслящие люди, – все тем же доверительным тоном продолжал Сирх. – Не так ли, Мистелий? – Кахимец, мгновение подумав, кивнул в знак согласия с данным утверждением. – Нам известно, что Граис был заключен в Халлатскую тюрьму и приговорен к смертной казни. Также нам известно, что до недавнего прискорбного происшествия удачных побегов из столичной тюрьмы совершено не было. Пусть старая тюрьма в столице была похуже нынешней, но все же это была тюрьма, а не постоялый двор. А это значит…
Сделав таинственную паузу, Сирх выжидающе посмотрел на судебного вершителя Меллении.
– И что же это значит? – нетерпеливо спросил тот.
– А это значит, что Граис никогда не покидал Халлатской тюрьмы, – улыбнувшись, закончил Сирх.
– Что же в таком случае произошло? – все еще не понимая, куда клонит Сирх, задал вопрос кахимец.
Опустив уголки губ, преподобный развел руками. Его жест и мимика должны были изобразить, что он прекрасно понимает, почему судебный вершитель не желает сам ответить на этот вопрос.