– Ты уверен, что Сирх не хитрил с тобой? – настороженно поинтересовался Грудвар.
– Мне показалось, что судьба сына ему далеко небезразлична, – ответил Бурдюк. – И он прекрасно понимает, от чего зависит, будет ли его сын жить или умрет.
– Может быть, все же тебе стоит пока остаться здесь? – обратился Грудвар к Граису. – Мы вернемся за тобой, когда убедимся, что Сирх не готовит нам ловушку.
– Не стоит, – махнув рукой, ответил Граис. – Я уверен, что все будет в порядке.
– Откуда такая увереннось? – поинтересовался Слим.
– Я хорошо знаю Сирха, – сказал Граис. – Если бы его не волновала судьба Килоса, то он даже не стал бы разговаривать с нашим посланником, а просто приказал бы схватить его, посадить под замок и только после этого – допросить.
– У вас исчезнут всякие сомнения, когда вы увидите, какого возницу дал мне Сирх, – усмехнулся Бурдюк.
– Какого? – тут же спросил Грудвар.
– Пойдемте, сами увидите, – указывая направление, Бурдюк первым двинулся в сторону городских застроек.
Небольшая крытая повозка, запряженная парой чеклаков, стояла в конце улицы, упирающейся в свалку строительных материалов, которая, судя по всему, превратится в городскую стену не раньше, чем умрет последний государственный чиновник, отвечающий за ее возведение.
Понурый возница сидел на передке повозки, держа вожжи в опущенных руках, локтями которых опирался на колени. Он был худ настолько, что казался похожим на человечка, каких делают ребятишки, связывая вместе несколько палочек. Но это была не болезненная худоба. Так выглядели все уроженцы Буссара. Вернее сказать, те из буссарцев, кто уцелел после бойни, учиненной в Буссаре армией Кахимской империи после подавления вспыхнувшего там восстания.
Увидев приближающихся к повозке людей, возница приветливо кивнул им.
– Я не знаю, как его зовут, – сообщил Бурдюк. – Он понимает по-йеритски, но писать не умеет даже по-буссарски.
– А говорить с тобой он не захотел? – слегка толкнув Бурдюка локтем в бок, усмехнулся Грудвар.
– У него нет языка, – ответил, забираясь в повозку, Бурдюк.
Все одновременно посмотрели на возницу. Тот, подтверждая сказанное Бурдюком, выразительно кивнул.
Как только все четверо оказались в повозке, возница взмахнул вожжами.
– Насколько я смог его понять, – взглядом указав на спину буссарца, сказал Бурдюк, – язык ему за какую-то провинность вырвали кахимцы. Где именно это произошло, я не уяснил, но оказавшийся поблизости Сирх вступился за него в тот момент, когда ему уже собирались выколоть глаза. В результате преподобный получил идеального слугу: преданного, как гарата, без роду и племени да еще и немого. Такому можно поручить любое секретное дело – не проболтается.
– Интересно, Сирх не боится, что как-нибудь этот немой перережет ему горло? – ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Грудвар.
Немой обернулся, пристально посмотрел на него и отрицательно качнул головой.
– Общество Буссара до того, как эту страну захватила Кахимская империя, было построено по сложной иерархической системе подчинения и властвования, – объяснил Граис. – Каждый буссарец должен был иметь покровителя, чьи приказы он выполнял, не задумываясь. Сейчас, когда страны Буссар уже не существует и в живых остались лишь считанные буссарцы, для этого несчастного покровительство Сирха является благодеянием, ниспосланным небом.
Повозка подъехала к воротам заднего двора усадьбы Сирха, которые уже были предупредительно открыты ожидавшими гостей слугами. Здесь находились и двое внушительного вида эребийцев, которые сразу же, не давая прибывшим оглядеться, повели их в глубь усадьбы и тайной тропой вывели к потайной комнате, в которой уже побывал Бурдюк.
– И что теперь? – спросил Слим, когда дверь за ними закрылась.
– Будем ждать, что предпримет Сирх, – сказал Граис. – Если бы в его намерения входило сдать нас властям, то мы уже были бы в кандалах.
– А так – всего лишь под замком, – Грудвар стукнул кулаком по запертой двери.
– Будем ждать, – повторил Граис.
– А ты обещал роскошный обед, – с укором посмотрел на Бурдюка Слим.
– Я что, – развел руками тот. – Преподобный заверил меня, что все будет в порядке…
Бурдюк хотел сказать еще что-то по поводу того, стоит ли верить словам Сирха, но внимание его отвлекла едва заметно колыхнувшаяся портьера, за которой, как ему было известно, скрывалась еще одна потайная дверь.
Откинув портьеру, в комнату вошли двое слуг йеритов с огромными подносами в руках, на каждом из которых стояло по нескольку серебряных блюд, накрытых блестящими крышками. Поставив свою ношу на низкий обеденный столик и не произнеся ни слова, слуги быстро удалились.
– Похоже, у Сирха все слуги немые, – буркнул Грудвар, проводив мрачным взглядом скрывшихся за портьерой слуг.
Слим, отодвинув рукой портьеру, дернул дверную ручку.
– Закрыто, – спокойно, без эмоций констатировал он.
– Ну что я вам говорил! – с видом победителя провозгласил Бурдюк, приподняв крышку над одним из блюд.
На украшенном вычурной резьбой серебре лежала зажаренная, с коричневатой хрустящей корочкой тушка какой-то небольшой птицы в обрамлении красиво уложенной зелени.
– Ничего себе, – присвистнул Слим, откинув крышку с другого блюда. – Как господам подают…
– Ты и есть теперь господин, – усевшись на пол, Грудвар зажал тушку птицы в кулак и зубами вырвал кусок мяса с ее грудки. – Господин посол…
– Если только нас откармливают не на убой, – усмехнувшись, заметил Бурдюк.
Граис устроился чуть в стороне от остальных, поставив себе на колени блюдо с мелко нарубленным мясом и тушеными овощами.
У ксеноса не было ни малейшего сомнения в том, что Сирх согласится принять и выслушать странных послов. Одинокие пожилые люди, чувствующие, что вестник смерти уже приближается к порогу их дома, либо превращаются в мизантропов, либо, что бывает гораздо чаще, становятся необычайно сентиментальными. Сейчас Сирх просто выдерживал паузу, подобающую преподобному, роль которого он, несмотря ни на что, все еще продолжал играть. Граису даже было любопытно, насколько хватит у Сирха выдержки. Как долго он продержит послов в одиночестве, прежде чем встретится с ними?..
– Да, славная была еда, – отвалившись от опустевшего стола, Бурдюк вытер руки об атласное покрывало на кровати. – Так бы и остался здесь на всю жизнь.
– А если еще и девочек приведут… – скабрезно усмехнулся Слим.
Хохотнув, Грудвар упал на спину и закинул руки за голову.
– Странно, что нас не обыскали, – размышляя вслух, произнес Бурдюк. – Меня, прежде чем привести в эту комнату, обшарили всего. Даже в рот заглянули.