— Самый главный из всех Лоа зовется Легба, — ответил отец. — Легба — это покровитель перекрестков.
— Пап, а что он делает, этот Легба?
— Легба открывает порталы межлу мирами, он позволяет общаться колдуну с другими Лоа. Сейчас Абрафо это и делает.
— Открывает порталы?
— Да, этот черный столб, вокруг которого Абрафо расставил черные свечи и поет тайные ритуальные песни, призывающие Легбу, поможет ему вызвать близнеца Легбы, его тень.
— У Легбы есть брат близнец? — удивилась Захра.
— Да, это его полная противоположность. Его имя Калфу.
— Как ты узнал это?
— Абрафо в своих песнях не раз упоминал его имя, — пояснил Салех.
— А чем Калфу занимается? Для чего он служит? Он тоже помогает открывать портал?
— Нет, Захра. Лучше тебе не знать, чему служит и чем занимается Калфу, — но, поняв, что дочь не отступится, он решил не держать ее в неведении. — Калфу покровительствует темным силам, силам зла, — а потом, как бы, рассуждая с самим собой, он пробубнил. — Лоа — означает «тайна».
Кровавый ритуал, который стоил трех человеческих жизней, был окончен, и маг в изнеможении опустился на стул. Он вынул из ящика какую-то книгу или толстую тетрадь и начал листать ее, внимательно осматривая страницы. Остановившись на нужной странице, и достав ручку из ящика, он начал делать какие-то записи в книгу.
— Что он делает? — шепотом спросила Захра у отца.
— Наверное, что-то записывает, — ответил Салех.
— Зачем, — удивилась Захра. — Я не помню, чтобы ты так делал после обрядов проведенных тобой.
Салех задумался, он не знал, что ответить дочери, потому что действительно не делал никаких записей. Вместо него ответил Абрафо.
— Я записываю свои ощущения, и то, что видел, когда был в другом мире.
Салех и Захра были поражены слуху Абрафо. Как он, на таком расстоянии, мог услышать шепот, ведь девушка говорила тихо. Возможно, что колдун слышал и другие фразы, сказанные пленниками. Это было невозможно, но им пришлось в это поверить.
— Зачем ты это делаешь? — спросила Захра.
— Чем больше я знаю их мир, тем сильней и могущественней я становлюсь, — ответил Абрафо, не отрываясь от записей.
— А разве твой мозг не остается в теле, когда ты совершаешь ритуал? — спросил Салех, теперь и он, как и его дочь, захотел узнать тайну Абрафо. Чем больше они знали о нем, тем больше у них было шансов перехитрить колдуна или отсрочить свою гибель.
— Книгу, которую я пишу, создает не сознание, — ответил Абрафо, — а душа.
«Книгу пишет не сознание, а душа», — повторила про себя Захра. Она была поражена этой фразой мага.
— Моя душа не просто побывала в запредельном мире, куда закрыта дорога простому смертному, — сказал Абрафо. — Она окунулась в мир, где царствует черная магия, она испытала бури страстей и водовороты страданий. Любой человек не выдержал бы этого. Даже за всю свою никчемную жизнь человек не испытывал и четверти от того, что почувствовала моя душа в безудержных волнах чужеродного мира.
Казалось, что Абрафо наслаждается и гордится тем, что делал.
— Ты, видимо, завидуешь свободе духов и их могуществу? — спросил Салех, пытаясь разговорить Абрафо.
— О, да. Я стану одним из них. И когда-нибудь, такой как ты будет обращаться ко мне, стоя на коленях, извиваясь, чтобы я позволил ему творить зло.
От этих слов у Салеха похолодела спина, и поползли мурашки по ней, он поерзал, пытаясь избавиться, скинуть с себя неприятные ощущения, вызывающие чувство страха. Он понимал, что сила Абрафо заключается в страхе, который он надевает на людей. Трепещущее сердце, беспокойное сознание или трусливую душу легко покорить, а значит, управлять. Салех посмотрел на дочь, и не увидел в ее лице ни крупинки, ни малейшего изгиба отклоняющегося в сторону страха. Ее лицо было полно восторженности перед высшей магией. Это было достойно хорошего ученика, но плохо для дочери и пленницы. В сознании Салеха зародилось отцовское беспокойство за дочь.
Неожиданно Абрафо поднялся со своего стула и подошел к клетке пленников. Салех стал впереди Захры, чтобы весь гнев колдуна обрушился на него, а не на дочь. Видя, как отец пытается защитить необдуманность, наивность дочери, колдун незаметно улыбнулся. Это была улыбка на лице дьявола. Салех знал и чувствовал зло, оно летало в воздухе, пронизывало все помещение, он вдыхал его в себя вместе с кислородом. Зло наполнило эфир, подобно отрицательным ионам, оставленным и рассеянным бурей после грозы.
Абрафо стоял напротив Салеха и взирал на него испепеляющим гипнотическим взором убийцы, как недавно стоял перед Абу.
— Что ты хочешь? — спросил Салех, смело глядя на мага, в его черные, как ночь, глаза. Смел он был от того, что позади него была его родная дочь. Ему казалось, что если бы Абрафо удалось сквозь решетку ударить его ножом или вырезать ему сердце, то и тогда бы он не ушел со своего места, ведь позади него находилось самое дорогое ему существо, ради которого он, не задумываясь, отдал бы свою жизнь.
— Ты знаешь, что я хочу, — ответил сухо и твердо Абрафо. — Если ты не согласишься, то я воспользуюсь твоей дочерью. Она будет не против …
— Руки прочь от нее! — неистово закричал Салех.
Его голос был похож на львиный рык. Даже Абрафо не ожидал такого сопротивления, и в честь этого он еще раз выдавил на своем, казалось неподвижном старческом лице, подобие улыбки.
— Ты хорошо знаешь, что значит быть зомби, — продолжал запугивать колдун. — Ты знаешь, что испытывает мертвая плоть.
Салех, выкрикнув свою фразу, наполненную львиной силой, уже не мог говорить. Казалось, он отдал все силы, когда издал свой последний крик сопротивления, который мало подействовал на колдуна. Он чувствовал себя ничтожной жертвой перед могучим демоном, не знающим пощады. Он покорно судьбе опустил голову на грудь и закрыл глаза.
— Вот и чудно, — сказал Абрафо, заметив мягкое, податливое поведение Салеха. — Значит, ты согласен со всеми моими условиями: я ее не трогаю, а ты выполняешь все мои поручения.
— Да, я согласен, — покорно, не поднимая головы, сказал Салех.
— Ну что ж, — вздохнув, сказал Абрафо, — тогда я должен провести ритуал.
Он открыл дверь клетки.
— Позволь мне попрощаться с дочерью, — сказал Салех, поднимая голову, молящим взором.
Абрафо чуть кивнул и отошел от клетки. Салех и Захра остались одни. Салех понимал, что все что он скажет дочери, будет услышано колдуном. Теперь он знал не понаслышке возможности Абрафо, о котором раньше слышал лишь легенды.
Захра, заглянув в глаза отца, поняла, что настал тот важный момент в ее жизни, когда вся ее тяжесть и несправедливость ляжет на ее плечи. В ее глазах зародилась тревога, настоящая неподдельная, она была укрыта ясностью сознания, ибо от нее теперь отец ждал не только бездумной отваги, но и помощи и понимания.