А Иру он пригласил в кино через два дня. Она ему очень понравилась, и если уж подготовился он к тому, чтобы за кем-то ухаживать, то, конечно, за ней.
В сентябре еще работал летний кинотеатр «Комсомолец» в парке у реки. Митя хотел взять билеты заранее, но заранее не продавали. Пришлось прийти к открытию кассы перед вечерним сеансом. Он собирался отстоять очередь, а потом бежать обратно ко входу в парк, к фонтану, где договорился встретиться с Ирой. Это были действия на грани фола – а вдруг ей пришлось бы ждать? Но он считал, для нее это все-таки лучше, чем стоять в очереди, в которой все лузгают семечки и пьют принесенное с собой пиво. Самому-то ему нетрудно постоять, но предлагать это девушке, которая тебе нравится, нехорошо.
– Гриневицкий! Иди сюда! – услышал он, подойдя к очереди.
Митя глянул туда, откуда донесся голос, и увидел Риту Германову. Она махала ему рукой почти от самого окошка кассы. Вот повезло! А то бы точно на свидание опоздал. Конечно, он подошел к Рите.
И – не узнал ее. Что-то с ней произошло необыкновенное… Что именно, он не понял. Глаза у нее незнакомо блестели и переливались – он впервые заметил, что они зеленые, но не яркие, а скорее зеленоватые, как трава под ранней изморозью. А что еще?.. Сообразить Митя не успел.
– Привет, – сказал Салынский; оказывается, он стоял рядом с Ритой. – Становись перед нами, а то тебе билетов не хватит.
Митя уже знал, что Игорь Салынский приехал в Меченосец из Москвы. Почему, было непонятно, но и неважно. А вот что он сразу позвал одноклассника к себе в очередь, хотя сам пришел с девушкой и ему могло быть вообще ни до кого, – это было важно, и очень.
Пока касса не открылась, они разговаривали. То есть Митя просто присоединился к разговору – Игорь и Рита обсуждали, что такое математическая красота.
– Нейробиологи доказали, – сказал Игорь, – что восприятие красивых математических формул происходит точно так же, как восприятие живописи и музыки. Теми же отделами мозга.
– Еще бы понять, что такое красота формул! – фыркнула Рита. – По-твоему, математика красивая?
Это она спросила не у Игоря, а у Мити. Он был ей привычнее.
– Насчет всей математики не знаю, – пожал плечами Митя, – а в геометрии красивого много.
– Например, что? – спросил Салынский.
Он смотрел с доброжелательным интересом. Он, конечно, сильно отличался от всех парней в их классе. И в параллельном тоже. Во время линейки Мите показалось, что Салынский просто хлыщ, но похоже, что нет.
– Например, трехмерные многогранники, – сказал Митя. – Тетраэдр, октаэдр, икосаэдр, куб и додекаэдр. Их же еще в античности открыли.
– Ну да, – согласилась Рита. – В античности не открыли бы, если б они некрасивые были.
Она сказала про многоугольники и про античность, но по тому, как взглянула при этом на Салынского, Митя понял, что она влюблена в него по уши. Он никогда не видел, чтобы у девушки был такой взгляд, и тем более никогда не видел такого у Риты, даже представить не мог, что она, без обиняков и без малейшего затруднения говорившая все, что у нее на уме, – на такой взгляд, косвенный и лукавый, способна. Если бы Ира так на него взглянула, он бы умер, наверное.
Начали продавать билеты, очередь сразу подалась вперед, как будто открылась не касса, а ворота, все стали тесниться и орать, Салынский сказал Рите, чтобы она отошла в сторонку, а они с Митей стали продвигаться к окошку, не давая стоящим сзади оттеснить их от цели.
– У тебя такой вид, будто ты пропуск в рай получил, – сказала Рита, когда они выбрались из толпы с заветными билетами.
Она обращалась к Мите, но думала при этом только об Игоре. Невозможно было объяснить, по каким признакам, но это было понятно. От ее слов Мите захотелось поскорее оказаться рядом с Ирой. И не у фонтана, где они договорились встретиться, а в темноте кинозала. Он хотел взять Иру за руку и почувствовать, как вздрогнут ее пальцы на его ладони.
К фонтану Ира опоздала. Он ждал, смотрел на желтые листья на поверхности воды, курил, вдыхая дым как воздух, и думал, что она не придет совсем. А когда пришла, обрадовался так, что чуть не поцеловал ее здесь же, под фонтанными струями. Еле сдержался.
В кинотеатре сидели рядом вчетвером, девчонки посередине, а Митя с Игорем по обе стороны от них. В отсветах экрана можно было разглядеть каждую черту их лиц, каждое движение. Митя увидел, как Игорь взял Риту за руку. Ее рука лежала, вздрагивая, на его ладони. Мите стало досадно, как будто Салынский опередил его. Он посмотрел на Ирин профиль – острый, пикантный, да, именно это слово подходило и к профилю ее, и ко всей внешности. Хорошо, что в зале было темно: его бросило в жар так, что пот выступил на лбу. Если бы еще и за руку ее взял, то стыдно представить, что с ним сразу случилось бы…
Все время, пока длился сеанс, кровь била ему в виски гулкими импульсами, он не мог понять, о чем фильм, да и не до фильма ему было в этом сводящем с ума трепете.
Когда вышли из кинотеатра, Игорь предложил:
– Я там какое-то кафе на площади видел, где Ленин. Может, пойдем?
– Пойдем! – тут же откликнулась Ира.
Глаза у нее сверкнули. Мите стало не по себе. Почему она так обрадовалась? Салынский к ней вообще никакого отношения не имеет.
– Я не пойду, – сказала Рита.
Мите показалось, что она бросила на него быстрый взгляд, перед тем как это сказать.
– Ну и я тогда тоже, – улыбнулся Игорь.
Он взял Риту за руку, и они ушли. Митя вздохнул с облегчением. Рита услышала его вздох, оглянулась и засмеялась. Все-таки это что-нибудь да значит, провести рядом с человеком всю свою школьную жизнь. Как легко она догадалась, что с ним происходит!
Ира разочарованно вздохнула.
– В кафе можем и одни пойти, – сказал Митя.
Все лето он работал – сосед пристроил к шабашникам, которые чинили коровник и перекрывали крышу клуба в деревне Камча неподалеку от Меченосца, – поэтому деньги у него были.
– Пошли, – согласилась Ира.
Согласилась вроде бы охотно, но глаза при этом не изменились – не сверкнули, как только что от слов Салынского.
Днем в кафе на площади Ленина ели мороженое, а вечером в основном пили водку. Ее приносили с собой и наливали в стаканы с пепси или в чашки с остатками кофе. В этом не было для Мити ничего неожиданного, но когда он вошел в кафе с Ирой, ему почему-то стало не по себе. Глазами девушки он увидел все это – липкие столики, пьяные лица, клубы едкого дыма, – услышал несвязные, срывающиеся на крик разговоры. Зачем он позвал ее сюда? Лучше бы в парке погуляли, тепло же.
Сесть было негде. Удалось только встать рядом с длинным столом у стены.
– Что тебе взять? – спросил Митя.
– Не знаю. – Ира состроила гримаску, недовольную, но не сердитую. – Ну, кофе с пирожным возьми.