Но ни сухой одежде, ни толстому одеялу не удается избавить меня от пронизывающего холода, идущего изнутри.
– Я… могу войти? – спрашивает Солара, нерешительно остановившись на пороге.
– Можете, – отвечаю я хрипло. – Не надо… свет, – поспешно добавляю я, услышав, как она шарит рукой по стене в поисках выключателя.
– Как скажешь.
Несколько мелких, осторожных шагов. Я слышу, как Солара ставит что-то на полку – наверное, стакан с лекарством. Кровать проседает под дополнительным весом – девушка садится рядом со мной.
Наверное, уже весь Корпус знает о случившемся. Еще бы, слухи здесь разносятся в мгновение ока.
– Эй, – Солара осторожно прикасается к моему плечу. – Расскажи, что произошло.
Я мотаю головой, но потом понимаю, что она, скорее всего, этого не видит.
– Вы ведь уже знаете.
– Я знаю только то, как это выглядело со стороны.
Я переворачиваюсь на другой бок и теперь могу видеть Солару – света, проникающего сюда из общей комнаты через приоткрытую дверь, оказывается достаточно, чтобы я могла разглядеть ее лицо.
– И… как же это выглядело со стороны? – тихо спрашиваю я.
Солара внимательно смотрит на меня.
– Никто, кроме своих, не знает. И не узнает. Этот случай не получит огласки. Мы с Валентиной позаботимся об этом, – говорит она, и холод немного ослабевает. – Расскажи, – настойчиво повторяет она. – Забудь, что я капрал, если так будет проще говорить.
Я сажусь на кровати, обхватив руками колени.
– Хочешь знать, что произошло на самом деле? – Я еще дрожу, и мне не удается скрыть это от Солары. Она хмурится. – Я облажалась – вот что произошло.
– Итак, – мягко начинает Солара, – ты сорвалась на занятии у Валентины.
Я киваю. Солара тяжело вздыхает:
– Кондор упоминал, что ты начинаешь паниковать, когда стреляешь, но я не думала, что все настолько…
– Я даже не выстрелила, – резко перебиваю я ее. – Ни разу. Не смогла. – И замолкаю из-за спазма, сжавшего горло.
– Все хорошо. – Солара опускает руку мне на плечо, и комок в горле уменьшается. – Давай попробуем восстановить события, ладно?
Сделав глубокий вдох, я ненадолго задерживаю дыхание и, выдохнув, начинаю говорить:
– Нас… запустили в рендер, весь отряд. Валентина дала простое задание: людное помещение, у каждого – отдельная цель, которую нужно устранить по сигналу. Я… Я знаю, что подвела тебя, – мой голос звучит глухо. – Я просто… не смогла сделать этого, для меня это слишком… – голос прерывается, – слишком… – Ужас от воспоминаний скручивает узлом внутренности, и я зажимаю рот ладонью, не в силах говорить дальше.
– Закрой глаза, – тихо произносит Солара. – Представь, что ты видишь это со стороны. Та к будет легче продолжать.
Закрываю глаза – и вновь оказываюсь в рендере и снова вижу в нескольких метрах от себя мою цель: я должна убить высокого мужчину в синем жилете. Мы стоим в просторном холле, шумном и людном, где он явно кого-то ждет, и он вооружен – карман, у которого он держит руку, оттянут под тяжестью пистолета. Мужчина не видит меня, и по сигналу я поднимаю руку, прицеливаясь, и так и застываю, не в силах пошевелиться, не в силах даже нажать на спусковой крючок. Слезы застилают глаза, пистолет трясется в руке; и я ничего не могу – ни выстрелить, ни опустить руку, ни бросить пистолет – ничего. Спустя несколько секунд мужчина замечает меня и разворачивается, выхватывая свой пистолет, и его медленное, неловкое движение дает мне последний шанс выстрелить первой…
Но я не могу.
Последнее, что вижу – это дуло пистолета, направленного мне в голову. Но выстрел не успевает прозвучать – рендер обрушивается на меня всеми красками, запахами и ощущениями.
– Я не смогла удержаться в рендере, – отрывисто говорю я, открывая глаза. – Меня вышвырнуло. – Я поворачиваюсь к Соларе. – Это… те проблемы, о которых говорил Нестор на собеседовании? Началось, да?
Солара качает головой:
– Валентина сказала, что тебя выкинуло из-за сильного приступа паники. Она говорит, рано бить тревогу, ведь… – Солара запинается. – Ты… плачешь?
– Нет, я в порядке, – говорю я и только после этих слов понимаю, что да, по моим щекам бегут слезы. – Я в порядке, – упрямо повторяю я, и голос даже не дрожит – вот только слезы никак не останавливаются. Приказываю себе не обращать на них внимания и сосредоточиться на словах Солары. – Закар ведь остался в рендере? Почему его не выкинуло, когда…
– Выкинуло. – Лицо Солары мрачнеет, она явно не хочет говорить об этом сейчас. – Только под самый конец. Он всегда очень хорошо держался в рендере. Неужели… – она тяжело вздыхает, – неужели тебя так сильно напугал пистолет в руке противника? Ты бы успела его…
– Меня напугал пистолет в собственной руке, – тихо говорю я. – И то, что произойдет, если выстрелю. Даже когда тот человек целился в меня – у меня была возможность выстрелить первой, но… Я не смогла сделать этого. – Я наконец смотрю на Солару. – И… я видела, с какой легкостью это были готовы сделать другие, и не понимала, как… как они могут… это же… они же… – Я вновь закрываю рот рукой, пытаясь подавить всхлипывание, и зажмуриваюсь, желая остановить жгучие слезы.
Легкое поглаживание по плечу.
– Твоя физическая подготовка сбивает с толку, ты знаешь? – говорит Солара очень мягко. – Я все время забываю, кто ты. Рендер для тебя в новинку, поэтому ты все так остро воспринимаешь. То, на что остальные способны в рендере, еще не значит, что они могут сделать это на самом деле. Курсанты нашего отряда… Они все проходили рекрутскую подготовку, их учили стрелять постепенно, начиная с самых простых мишеней, а здесь этот навык уже шлифуется. То, что было сегодня, – для них всего лишь правдоподобная иллюзия, но для тебя эта иллюзия из-за непривычности выглядит слишком реальной. – Она глубоко вздыхает. – Я думала, Кондор быстро научит тебя стрелять, что ему хватит времени…
– Дело не во времени, он учил меня, пытался… Наверное, я никогда не смогу убить человека… если не способна на это даже в рендере, – тихим голосом прибавляю я, и слезы вновь наворачиваются на глаза. – Это… значит, что я бесполезна для Корпуса?
– Ты не можешь быть бесполезной, – Солара убирает руку с моего плеча. – Профайлер подтвердила это, одобрив твой Переход.
Вот только Солара не знает, что это было моим наказанием. И я не стану говорить ей.
Я слышу шорох. Открыв глаза, наблюдаю, как Солара снимает ботинки, забирается на кровать с ногами и садится, повторяя мою позу – обхватив колени руками.
– На самом деле, – продолжает Солара после паузы, – нет ничего неправильного в том, что мысль об убийстве вызывает у тебя такое сильное отторжение. Та к и должно быть. Нам всем приходится пройти через это.
– Зачем? – Мой голос звучит резко. – Зачем нам нужно так мучить себя? Корпус был создан семь лет назад. Семь лет назад Министр решил, что мы будем готовиться к возвращению. Это очень большой срок. За это время можно было вложить нам в головы все что угодно… В том числе и мысль, что в убийстве по необходимости нет ничего предосудительного… и никому бы не пришлось переламывать себя.