И все-таки они пошли вверх…
Ей так тяжело набрать в легкие воздух, тело обливается потом, она измучена, но полна живой энергией. Вот оно, одно из тех мгновений, которым стоит только начаться, как тотчас понимаешь их прелесть, осознаешь, что большего счастья не будет. Этот миг настолько редок и ценен, что невольно сравниваешь его очарование с очарованием самых прекрасных цветов. Рипли переполняет чувство радости, всепоглощающей любви к дочери. Это чувство такой невероятной силы, что даже больно.
«Вот оно, то самое мгновение», – думает она, изо всех сил стараясь ухватиться за счастливый момент, запомнить навсегда. Она карабкается вверх по холму и хочет запомнить влажный вереск, путающийся в пальцах, отталкивающихся от земли. Хочет запомнить, как припекает затылок жгучее солнце, а пот, стекающий по шее, немного охлаждает. Темно-синее небо над головой, речка, петляющая на просторах равнины, машины, снующие, как корабли, туда-сюда по дороге.
Склон становится еще круче, они почти достигают верхушки холма, и Аманда посмеивается впереди. Врунишка, притворяется, будто не догадывалась, что их ждет. Опасное приключение. Да, не серьезное восхождение в горы, всего лишь предстоит вскарабкаться на холм. Для этого не нужно подручных средств, ничего, кроме рук и ног, но ошибаться нельзя: поскользнешься – и тебя ждет долгий полет вниз. Но Эллен не находит в себе сил для злости. Ей так хорошо сейчас, что счастье просто переполняет. Но почему-то от этого становится не по себе.
Не раздумывая, она начинает взбираться быстрее и усерднее, не обращая внимания на пустоту внутри, которая норовит сбросить ее вниз. Аманда оглядывается и видит, что мамочка теперь карабкается за ней гораздо быстрее. Засмеявшись, она продолжает путь вверх, ее ловкие молоденькие ручки и ножки немало помогают в ее старании.
«Я ведь никогда не бывала здесь, ни разу не видела этого, но почему-то это лучший момент в моей жизни», – с досадой думает Рипли.
Аманда взбирается на холм и, радостно закричав, исчезает из виду. Она повалилась на травку, чтобы так подождать свою маму.
Эллен продолжает подниматься вверх по уступам в земле, покрытым травой. Вдруг ее охватывает такое чувство одиночества и беспомощности, что она замирает на месте. Ей страшно. Ей холодно.
Неожиданно с вершины холма слышится непонятное, и Рипли взбирается наверх с удвоенной силой. Недавнего счастья как не бывало, исчезает и ощущение лучшего момента всей жизни. На небо набегают облака. Дикость холма начинает пугать, а не поражать девственной красотой.
А причиной всему – крик дочери.
Добравшись до вершины, Рипли цепляется за траву на краю холма. Она боится не столько упасть, сколько увидеть то, что произошло на вершине. Рипли подтягивается – и путь окончен. Она зажмуривает глаза, и, кажется, что все неплохо.
Наконец, Эллен видит Аманду в нескольких футах от себя, а к ее личику прилипла чудовищная тварь, крепко сжимающая хвостом горло. Бледные пальцы дочери обхватили монстра, но ее тело неистово трясется.
И стоило Рипли потянуться к ней, как грудь ее любимой дочери разрывается изнутри…
– … Давай вперед! – прорезался голос Криса.
– Что? – непонимающе переспросила Эллен и помотала головой, будто вытряхивая путающие разум мысли.
С каждым разом сделать это становилось труднее, чувство потери опустошало. Почему-то оно становилось все сильнее, преследовало все неотступнее. Им удалось добраться до последней ступеньки, в этом Рипли не сомневалась, хотя и выпала из реальности на некоторое время. Ей все же пришлось оглядеться, чтобы вникнуть в слова Хупа.
– Да ты посмотри вокруг! – заспорил Бакстер. – Мы не можем просто взять и уйти.
– А вот я могу, – отрезал Крис. – Могу и сделаю!
Лестница вывела их на широкую площадку с двумя выходами. Один из них опять вел наверх, и в конце, возможно, их ждал люк, встроенный в корпус корабля, но то была только догадка. Нельзя знать наверняка. Второй выход закрывала дверь, и он находился совсем близко к ним. Дверь была намного шире, намного причудливее всех виденных доселе на корабле.
Сначала Эллен предположила, что видит перед собой стекло. Время изрядно поцарапало и покрыло пылью прозрачный материал, но его прочность, кажется, нисколько не пострадала. Внезапно она заметила легкое шевеление, словно от слабого дуновения ветерка, и поняла, что это определенно не стекло. Бог его знает, что за вещество колыхалось перед ними, но уж в том, зачем оно находилось здесь, у Рипли не было сомнений.
Ляшанс выхватил фонарик у связиста и направил свет на дверь. Свет расползся по ее поверхности, прорезаясь в глубь лежавшего за ней помещения. Кое-что показалось знакомым, Эллен тотчас узнала их. Но что-то ускользнуло от нее. Встреча явно не сулила ничего хорошего, поэтому подходить ближе не хотелось.
– Снова их яйца, – пробормотал Рипли.
– Но эти другие, – отозвался Джош.
Он приковылял поближе к двери и почти прижался лицом к ее поверхности. От этого контакта, по стеклу прошла рябь.
Ляшанс описал фонариком пару кругов, после чего к осмотру подключился и Хуп.
– Ну, дела, – выдохнул Бакстер и медленно развернулся.
– Что такое? – спокойно спросила Эллен, хотя она хотела закричать и заставить всех поскорее покинуть это место.
– Кажется, тут и обитала твоя подружка, королева чужих.
Рипли прикрыла глаза, глубоко вздохнула, и к горлу подкатило беспощадное чувство неотвратимости ужасных событий. Она уже плохо владела собой. Может, все это сон? Такая мысль преследовала ее не первый день. Нет, она не спала, но и бодрствованием назвать это состояние было нельзя. Стоило почувствовать толику контроля над происходящим, как ситуация менялась, все уплывало из, казалось бы, крепких рук. Вот и сейчас Эллен неумолимо толкали к этой дороге, а она была совершенно уверена в правильности движения по другой.
Хупер перевел свет фонарика на лестницу, по которой они только что взобрались. Ничего тревожного. Убедившись в этом, он опять обернулся к обнаруженному помещению, скрытому за прозрачной дверью.
– Первым зайду я.
В помещении оказалась техника, на удивление более привычная, чем в остальных отсеках корабля. Она занимала центральную часть комнаты, и немалую, что тоже поразило Рипли. Эллен насчитала шесть передвижных рабочих станций. Да, их начинка была почти идентична современной комплектации, только размеры иные: одни устройства имели внушительный вид, другие отличались миниатюрностью. И слой пыли на них был совсем тонким, и помещение по преимуществу имело нормальные прямые линии и углы, и это противоречило общему диковинному виду судна. Доисторическая эпоха осталась за дверью, как и время.
Но это было не главное. Все же первое, что бросилось в глаза, – яйца и просматривавшиеся за ними существа, будто бы охрана. Шестнадцать яиц стояли по периметру помещения за проволокой на значительном расстоянии друг от друга, фактически вокруг рабочих станций. Яйца походили на те, что уже довелось видеть на корабле, но они отличались цветом и формой. Они были более крупными и более круглыми, их украшали подобия венков, точнее, венки-пояса. Это будущие королевы? Что, эти яйца помоложе, чем попадались ранее? Или хранились в лучших условиях?