Старик отказался от всех без исключения и не поленился закрепить это юридически. Он сделал то, чего не делал никто в его роду: полностью уклонился от своего семейного долга. Видимо некоторые и впрямь умеют заглядывать в будущее потому что потом, с появлением тайны, это уберегло его от несвоевременных юридических разбирательств.
К тому моменту он уже был подготовлен.
Не раз и не два тайна подвергалась опасности, но это всегда были стандартные угрозы, к которым мир большого капитала давно привык. Некоторых виновников приходилось устранять радикально, с другими приходилось договариваться, посвящая в тайну. Те акулы бизнеса, которые о ней узнавали, впоследствии не жалели ни сил ни средств ради сохранения секрета.
Это был небольшой и очень тесно спаянный клуб посвященных, большая часть из которых ненавидела друг дружку до зубовного скрежета, но вынуждена была сосуществовать, оберегая общую тайну, лелея, взращивая в ожидании законной доли от того, что несведущему не купить за все бриллианты мира.
И сегодня тайне в очередной раз угрожает опасность. Это не пронырливый журналист, каким-то чудом пронюхавший о том, что никто не должен знать. И не очередной азиатский финансовый магнат, чья собственная разведка нарыла нечто настолько интригующее, что он готов пойти на любое преступление, лишь бы стать одним из посвященных.
Или даже единственным.
Все это привычные угрозы, методы борьбы с ними давно отработаны до мелочей, беспокоиться не о чем.
На этот раз удар нанесен оттуда, откуда его никто не ждал. Не было прецедентов и предпосылок. Никогда не было. По той просто причине, что тайны такого рода никогда не прятались в паутине мировой сети. Они не жили своей жизнью в недрах кремниевых пластин, вырезанных из монокристаллов, не пробегали через океаны по проводам или нитям оптического волокна.
Хотя, если говорить начистоту — таких тайн вообще никогда не было.
Но и проектов, подобных «Второму Миру» не было тоже. И то и другое уникально, неудивительно, что тайна неотделима от единственной игровой вселенной.
И в этой вселенной не все ладно. Кто-то раз за разом наносит коварные удары, не давая тайне покоя. Она остается недосягаемой, а, значит, в ближайшее время нечего даже надеяться на получение своей доли от давно ожидаемых щедрых побегов.
Эрик Коулман был советником президента по вопросам национальной безопасности, а также человеком, посвященным в тайну. Он тоже рассчитывал на свой законный росток, ведь когда-нибудь настанет то неизбежное время, когда это станет необходимым. Сидя перед ортопедической кроватью, на которой лежал Старик, он, не моргая, наблюдал, как тот неспешно пьет из непрозрачной трубочки, протягивающейся от одного из многих медицинских аппаратов, загромождавших добрую половину немаленькой комнаты.
Старик выглядел плохо. Не то, чтобы из-за старости. Он явно переходил все отпущенные ему сроки, про таких говорят, что их на том свете давно уже с фонарями ищут.
Хотя какие, к черту, могут быть фонари? Старика там уже не первый год разыскивают с морскими прожекторами, никак не меньше.
Его тело давно увяло, лишь крохотный шаг отделял его от состояния, при котором будет трудно найти какие-либо различия между ним и тысячелетней мумией. Восковая фигура с искрой непонятно как удерживающейся жизни.
Слишком холодно для жалкой искры.
Старик умирал, но он занимался этим уже не первый десяток лет, и пока что костлявая так и не нашла к нему дорожку. Однако одного взгляда достаточно, чтобы понять очевидную вещь: этот миг вовсе не за горами.
Человек, каким бы могущественным ни был, не может сопротивляться неизбежному вечно.
Хотя у Старика на этот счет имеются свои соображения. И Коулман не мог не признать, что некоторые из них до этой живой мумии никому даже в голову не приходили.
Старик оторвался от трубочки, пошамкал тонкими неестественно-красными губами закоренелого вампира, уточнил:
— Ошибка исключена?
Коулман покачал головой:
— Люди, которых мы послали в госпиталь, никогда не ошибаются.
— Все ошибаются.
— Эти люди не умеют ошибаться. Ростовцева там нет.
— Как давно?
— Пока что у нас нет достоверной информации. Как оказалось, в его капсуле располагалось устройство-имитатор, с которого выдавалась информация на контрольную аппаратуру. Капсула самостоятельно поддерживает жизнедеятельность больного, доступ персонала не требуется. Сотрудники имеют право вскрывать ее лишь в случае возникновения внештатных ситуаций, когда автоматика не справляется. Но таких случаев ни разу не возникало, мы проверили. То есть тело Ростовцева могло исчезнуть в любой момент между дежурными проверками.
— Проверками?
— Да, они проводятся по строгому графику. Нельзя же совсем оставлять тела без присмотра.
— Тот кто проверял, не мог не заметить, что вместо тела там подозрительная электроника.
— Согласен.
— В госпитале следят за порядком, уж я-то точно знаю. Не так просто умыкнуть оттуда больного находящегося в коме.
— Мы теперь даже не можем точно знать, была ли вообще кома. Вся беда в том, что в госпитале слишком много сотрудников, и Ростовцев в свое время прошел через многих, а это значит, что нельзя найти конкретного врача, который занимался исключительно им. Текучка в его случае была запредельной, что наводит на размышления. Кто-то из сотрудников, разумеется, прекрасно знает, каким образом он пропал из капсулы, или вообще в нее не ложился, но если он не будет себя проявлять, мы не сразу сможем его вычислить.
— Но сможете.
— Да, уже пытаемся. Составляем список проверяющих и подозреваемых, проверяем их расходы в последнее время, готовим наблюдение.
Старик едва заметно махнул рукой:
— Как по мне — пустое разбазаривание сил. Кто-то из персонала попросту подкуплен и, уверен, даже если вы расколете его от макушки до пяток, оттуда не высыплется ничего оригинального. Человек грешен, и падок на деньги, вот и все что мы узнаем. Для нас это не станет новостью. Нам нужен Ростовцев, а не этот жадный медик. Не уверен, что виновный сможет помочь.
— Согласен. Но с чего-то ведь надо начинать, ведь у нас пока нет других зацепок. Мы понятия не имеем где сейчас может быть Ростовцев. Возможно, он уже на другой стороне Земли, а может растворился в кислоте без остатка, или давно лежит на дне залива со свинцовой гирей на шее, там хватает тихих и глубоких мест.
— Там много кто лежит, уж я-то знаю… А в игре этот Ростовцев есть?
— Мы не знаем.
— Да что вы вообще знаете?!
— Его персонаж в очередной раз исчез.
— Но перед этим успел показать себя во всей красе.
— Да, успел. Как обычно.
— Он это умеет, это у него не отнять. И вы все равно не успели ничего сделать. Тоже как обычно.