Трубка подала сигнал. Определитель показал номер генерала Балана.
– Слушаю вас, Ник. Доброе утро.
– Да, Док. Это я. Доброе утро. Мне сейчас позвонили…
– Я в курсе, что вам должны были позвонить.
– Вы уже знаете?
– Конечно. Я был инициатором этого.
В какой-то момент полковнику показалось, что горничная, вытирающая пыль с блока компьютера, прислушивается. Как-то не так она держала голову и излишне медленно водила руками с тряпкой. Но это, вероятно, только показалось полковнику. Впрочем, он такие моменты никогда не оставлял без внимания: служба приучила. А это значило, что горничную следовало как можно быстрее проверить. Но прерывать разговор не хотелось.
– Вы о чем, Док?
– О приказе, который вы получили.
– А… Да… Только я по другому поводу звоню. Об этом мы тоже поговорим, я уже успел отдать некоторые конкретные распоряжения, но сначала хочу сообщить вам некую неприятную весть. Мне только что сообщили, что на месте вашей будущей базы творятся непонятные вещи. Инфернальные [31] вещи, я бы сказал…
– Вы меня пугаете. Вот только против Сатаны я еще никогда в своей жизни не действовал.
– Кто выбирал вам место для базы?
– Я советовался с людьми, которые знали те места.
– Что это за люди, Док?
– Командование польской ЧВК.
– Они сами бывали на кладбище?
– Не могу этого знать. Но я специально просил подыскать мне такое место, типа кладбища. Чем-то это кладбище отличается от других?
– Там расположено несколько дольменов.
– Это, насколько я помню, какие-то древние захоронения? Или что-то типа храмов? Короче говоря, какие-то культовые сооружения.
– Никто до сих пор не может с точностью сказать, что собой представляют эти дольмены. Они бывают и захоронениями. Но ни в наших местах, ни на Черноморском побережье, где их очень много, ни в одном дольмене не нашли костей тех, кто был там захоронен. Предполагается, что наши дольмены построены атлантами. Так по крайней мере говорили древние греки.
– И что? – усмехнулся полковник. – Что случилось сегодняшней ночью?
– Сегодня ночью на кладбище вместо обычного сторожа дежурил выделенный национальной гвардией человек. Человек опытный, специально проинструктированный разведчик батальона. С наступлением темноты он запустил легкий беспилотник с тепловизорной камерой, с помощью которого контролировал подступы к кладбищу. Это было мое распоряжение, чтобы никто раньше времени туда не забрался. Потом, уже по второй половине полета, беспилотник внезапно прервал связь с землей. Сторож сообщил об этом своему комбату. Простым телефонным звонком. Комбат отправил сторожа на поиски машины, предполагая, что беспилотник упал по причине какой-то технической неисправности. Тот нашел его, беспилотник ударился о ствол дерева и упал на куст. По внешнему виду, простая техническая неисправность. Экспертизу не делали, пытаются своими силами восстановить. Это был единственный беспилотник в батальоне, и они им дорожат. Но этим дело не ограничилось. Сторож вернулся на свой пост и позвонил своему комбату с докладом. Но во время их телефонного разговора за спиной сторожа что-то засветилось. Он обернулся и вдруг увидел яркий белый свет. Какой-то неестественный, потусторонний. Голос сторожа был испуганный. Комбат велел ему пойти и посмотреть. И все… Трубку сторож с собой не взял, оставил на скамейке. Когда трубка не ответила в течение пяти минут, комбат послал на кладбище взвод своих бойцов. Те нашли сторожа. Он наполовину залез в отверстие дольмена и висел там, животом на камне. Из сторожа через рот вытекла почти вся кровь.
– Через рот? – не понял полковник. – А ранений никаких нет?
– Никаких внешних повреждений. Рядом стоял аккуратно приставленный к камню автомат сторожа. Магазин полный патронов, значит, он не стрелял.
– Каких-то следов инсургентов не нашли?
– Сепаратистов, вы хотите сказать?
– Пусть будут сепаратисты.
– Комбат об этом тоже подумал, но говорит, что ничего подозрительного не обнаружили.
– Так что там было?
– Я же сказал, что это инфернальное событие. Бойцы батальона наслышаны об этих дольменах и испугались. Даже тело сторожа оставили там и побыстрее уехали. Теперь батальон отказывается принимать участие в операции. Они готовы воевать против людей, но не готовы драться с нечистой силой.
– Срочно заменить.
– Вот это и есть второй вопрос, по которому я звоню. Приказ, о котором вы, Док, говорили, я получил. С одновременным советом. Вы, должно быть, в курсе, что добровольческие батальоны, не все, но некоторые, не желают подчиняться ни командованию вооруженных сил, ни решениям правительства и президента. Не так, чтобы совсем идти против, но постоянно набивают себе цену и сильно наглеют при этом. Вот мне и порекомендовали взять с собой бойцов стоящего неподалеку батальона «Айдар». Вы, Док, не будете возражать из-за такой замены?
– Но мне-то они будут подчиняться?
– Думаю, безоговорочно. Вообще-то они парни боевые, не боятся ни Бога, ни черта, в которых не верят, хотя иногда и крестятся. Я уже звонил. Нам могут выделить три взвода.
– Я согласен на эту замену. Когда вы сможете выехать на место? И когда прибудут бойцы того батальона?
– Как только прикажете. Бойцы уже стоят неподалеку. Мы за ними просто заедем и пошлем на место. Сразу поставим задачу.
– И нам с вами пора уже отправляться.
– Моя машина у ворот.
– Подъезжайте. Я жду.
Полковник еще раз посмотрел на горничную и решил применить лучший из известных ему видов проверки. Трубка была еще в руках. Он набрал номер посла. Как ни странно, но посол в этот ранний утренний час был уже на ногах.
– Слушаю вас, Док.
– Господин посол, обслуживающий персонал посольства, что из местных, хорошо проверялся? И кем?
– Проверяла, насколько я знаю, Служба безопасности Украины и наша внутренняя служба безопасности. Но это было еще до меня, при прежнем после. Я не совсем в курсе вопроса. А что, есть к кому-то конкретные претензии?
– Меня волнует вопрос горничной, что убирает в моей комнате. Мне показалось, она прислушивалась к моему телефонному разговору. Хотя, когда я с ней беседовал, она сказала, что английским не владеет.
– Я проверю еще раз… Дам распоряжение, чтобы ее проверили.
– Хорошо. Это нужно сделать срочно.
При разговоре с послом полковник внимательно наблюдал за горничной, стоящей к нему лицом. Ни один мускул на этом лице не дрогнул, не изменился спокойный, хотя и сердитый взгляд. Пожилая грузная женщина работала усердно и от этого сильно пыхтела…