– Направо – жилые помещения, налево – лаборатории, – сообщил Василь. – У вас здесь у каждого будет по своей лаборатории.

Сам он сразу повернул направо, Абу Саид прошел за ним. Амин оставался пока еще во дворе, присматривал за грузом, который необыкновенно лениво снимали с кузова солдаты и по сторонам посматривали, словно искали, кого бы заставить работать вместо себя. Но никого поблизости не оказалось, и солдатам пришлось самим снимать груз с машины и таскать его в окно первого этажа. Амин, настороженный предупреждением полковника, уловил момент, когда один из грузчиков снял большую канистру, пошмыгал мечтающим о встрече с кулаком носом и тут же сделал шаг в сторону, чтобы поставить канистру за колесо грузовика. Канистра была с семидесятипроцентным спиртом и входила в комплект груза как раз эль-Габари. Амин вытащил пистолет, несколькими словами на непонятной украинцу смеси русского и арабского языков пригрозил солдату, ответившему на угрозу только нахальной и совсем не испуганной усмешкой, и не уловившему, кажется, ни одного знакомого слова, даже русского, но ставить канистру к общей куче багажа пришлось все же самому Амину.

На голос лейтенанта вышел Василь, выслушал объяснения Амина и что-то сказал солдатам на языке, им доступном. Те, понурив головы и, кажется, потеряв интерес к вещам, в том числе и к канистрам, продолжили разгрузку и завершили ее достаточно быстро.

– Что вы им сказали, полковник-эфенди? – поинтересовался Амин.

– Правду. Что ты специалист по диверсионным ядам, и в канистрах содержится растворенный в спирту яд. А то у какой-то канистры крышка закрывается, видимо, неплотно, и солдаты запах уловили. А они все поголовно в этих краях жуткие пьяницы. Но солдат нам прислали только для погрузки-разгрузки. Вечером у нас будут другие помощники. Настоящие украинские диверсанты. Хотя и те пьют не меньше, но имеют хоть какую-то ответственность.

Абу Саид наблюдал все это с крыльца…

* * *

«Настоящие украинские диверсанты» появились на базе, когда уже начало темнеть. Приехали на пяти простеньких внедорожниках. Настолько простеньких, что, как показалось Абу Саиду, управлять верблюдом сложнее. А уж по комфортабельности поездки верблюд мог дать любой из этих машин громадную фору. Сами они, как объяснил Василь, называют эти машины «уазиками». Машины русского производства, но давно и прочно уже осели в Украине, где дороги ненамного лучше, чем в самой России. Абу Саид не стал спрашивать, какие в России дороги, но в Украине он дорог пока не увидел вообще. Даже в поселке, где они разместили свою базу.

Командир группы диверсантов задал какой-то вопрос Василю. Полковник перевел:

– Нас спрашивают, что нам еще нужно для начала работы. Им приказали обеспечить нас всем необходимым.

– Мне бы хотелось вместительный холодильник для хранения реактивов, – попросил Амин.

Диверсанты, услышав перевод ответа, обменялись друг с другом несколькими фразами, сели в две машины и куда-то уехали…

Глава шестая

Результат допроса командира ДРГ полностью меня не устроил. Хотя очень походил на правду, но требовалось подтверждение. Перепуганный сумасшествием укродиверсант говорил только одно: о моем появлении они понятия не имели, а не стреляли по машинам ополченцев потому только, что хотели узнать, кого те встречают. А что встречали – это было очевидно. Долго стояли на месте, смотрели в бинокли в сторону дороги, уходящей в Россию. Готовились провести обстрел, думали, что подойдет грузовик с оружием или с боеприпасами. Его и хотели уничтожить из «РПГ-7». Я сразу обратил внимание на то, что ни у одного из укродиверсантов не было с собой «РПГ-7». Но не заострил на этом разговор. Сразу предположил, что где-то бродит еще один – гранатометчик. И только в завершение задал вопрос. И оказалось, что я мыслил правильно – был еще и пятый укродиверсант с этим самым гранатометом, но он находился далеко в стороне, чтобы нанести один решающий удар по грузовику.

Я сделал вид, что удовлетворился этим, и хотел перейти к длинному диверсанту, чтобы с ним повторить процедуру запугивания «сывороткой правды», и уже подошел ко второй машине, за которой и корчился диверсант, еще не оклемавшись от «уговаривающего» удара ногой в пах, когда услышал звонок чьей-то трубки. Моя трубка была переведена на «виброзвонок», трубки ополченцев скорее всего тоже. Подумалось, что и трубки укродиверсантов в целях элементарной конспирации должны работать в том же режиме, но предупредить не успел. Человек, который положил себе в карман трубку одного из пленников, стоял по другую сторону машины. Луна светила сбоку и давала тень. И эта тень показала мне, как этот ополченец нажимает кнопку ответа и подносит трубку к уху.

– Ложись! – дал я команду и резко упал на дорогу, ожидая взрыва.

Уже бывали случаи, когда после ответа на звонок взрывались трубки, убивали того, кто ответил, и тех, кто был с ним рядом. Такое еще в первую чеченскую войну бывало. Наверное, применялось бы и в Афганистане, но тогда сотовые телефоны если и были, то не у наших солдат. Про применение подобной хитрости в Украине я еще не слышал, но я вообще еще слишком мало знал о том, какими средствами здесь война ведется.

Я вжался в дорогу. Залегли по моей команде и разведчики-ополченцы. Хорошо выдрессированы! Чувство самосохранения у них развито.

Но взрыва не последовало. Последовал только звук падающего тела и звук удара о дорогу металла, в данном случае оружия. Я поднял голову и увидел, что упал тот человек, что ответил на звонок. И трубка валялась рядом. А один из разведчиков-ополченцев, что залег ближе других к упавшему, приподнимался и тянулся за трубкой.

Но я уже отчетливо понял – что-то здесь было не так. И засомневался.

– Не трогать! – рявкнул я, хорошо зная, что такое «отложенный взрыв» [18] . Однако тут же сообразил, что за сомнения только что промелькнули в моей голове. Если бы здесь присутствовал «отложенный взрыв», то разведчик, ответивший на телефонный вызов, сейчас стоял бы и пытался говорить с кем-то, кто позвонил. Значит, здесь сработал иной принцип убийства. Именно принцип убийства. Это не бой, где люди гибнут, где и ты кого-то убиваешь, и тебя пытаются убить, но там не убийство, там гибель. А здесь было коварное убийство.

Я первым встал.

– Не трогать трубку!

– Там кто-то в трубку хохотал… Я хотел в ответ посмеяться… – оправдываясь, сообщил разведчик, что тянулся к трубке.

– Там бы сейчас над тобой хохотали, а ты лежал бы с ним рядом… – Я кивнул на неподвижное тело разведчика.

– Что с ним? – спросил, подойдя из-за моей спины, Микола.

– Думаю, трубка его убила.

– Каким образом?