И это было еще не самым странным.
Не успел полковник Штудель, представляющий фракцию «ястребов», выступить с гневной критикой генерала Контуса, как на него самого набросился другой «ястреб», адмирал Кристус. Капитан Друбель поставил Василия Ивановича в известность о том, что каждый их них хотел первым озвучить те претензии, что имели к генералу Контусу «ястребы», но он же и уверял, что вопрос этот будет согласован еще до начала военного совета. На деле же выходило, что либо предварительные переговоры проведены не были, либо они не принесли никаких результатов, отчего два высокопоставленных представителя фракции «ястребов» вдохновенно грызлись друг с другом, позабыв о своем главном противнике, который с интересом, как и все прочие, наблюдал за склокой. И тянуться эта словесная перепалка могла, судя по всему, до бесконечности, как детская игра – тот, кто первый не найдет, что ответить оппоненту, не повторяя уже приведенные доводы, тот, выходит, и дурак.
В кармане у Василия Ивановича вновь завибрировал коммуникатор – Ватагин давал знать, что вышел на цель. Ждать дальше было нельзя.
– Господа офицеры! – заорал, вскочив на ноги, Василий Иванович. – Я требую немедленно положить этому конец!
На несколько секунд в зале повисла напряженная тишина. Все взгляды были устремлены на мало кому знакомого старшего лейтенанта, позволившего себе вмешаться в привычный в общем-то ход военного совета.
– Чему ты хочешь положить конец, старлей? – проскрипел в тишине голос генерала Контуса.
– Я требую, чтобы все, кто не согласен с новой доктриной временного военного комитета, немедленно покинули зал!
– О чем ты, старлей? – непонимающе выпятил железную челюсть капитан Друбель.
– Я уполномочен вести переговоры только с Верховным главнокомандующим! – Василий Иванович взмахнул рукой над столом. – Время не ждет! Либо мы начинаем переговоры с генералом Контусом, либо с тем, кто должен занять его место!
Понятное дело, Василий Иванович сознательно пошел на провокацию – ему было необходимо, чтобы медленно, слишком медленно накаляющаяся ситуация наконец-то достигла точки кипения. Но он, признаться, не рассчитывал на то, что после его слов сдавленная с обоих концов пружина лопнет. Видно, после импровизированного заявления старлея из Особого диверсионного Отряда-22 и «ястребы», и «голуби» решили, что их собралась обойти какая-то третья, никому не ведомая сила, таившаяся до сего момента в тени. На мысль об этом наводило и то, что Василий Иванович был в звании всего-то старшего лейтенанта – младший офицерский состав, уставший ждать продвижений по службе, решил взять власть в свои руки! – и то, что на его куртке был шеврон Отряда-22 – бойцы из особых диверсионных отрядов – это натасканные убийцы с шизоидным типом личности, они хороши в бою, но штабная работа не для них; поэтому, когда делились звания и должности, о них обычно не вспоминали.
Василий Иванович ничего этого не знал, но понял, что сымпровизированная тирада угодила в цель, когда его левая рука, напрямую связанная синтетической нейронной цепью с анализатором фотоэлемента, поймала нож, брошенный, несомненно, умелым бойцом. Таким же рефлекторным движением Вася-киборг подкинул нож, поймал его за рукоятку и, продолжая начатое движение, почти без замаха, послал обратно. Василий Иванович не собирался убивать противника, а потому нож вонзился в левое плечо капитана Друбеля. Вскрикнув, капитан завалился на бок, уперся локтем в стол и сунул правую руку за пазуху. Сидевший рядом с ним майор в кителе песочного цвета – мобильная пехота, «голубь», – схватил капитана за плечи и, развернув, кинул спиной на стол. Одной рукой прижав Друбеля к столу, другой майор рванул полу капитанской куртки и выдернул из спрятанной под ней кобуры капсульный пистолет.
– Объедки человечества! – заорал находившийся неподалеку подполковник-«ястреб» из военно-морских сил.
Сорвавшись с места, он кинулся на обезоружившего Друбеля майора. Майор поднял пистолет Друбеля и нажал на спусковой крючок. Две разрывные капсулы вошли в живот и грудь моряка. Капсульный пистолет – страшное оружие, запрещенное Галактической конвенцией о гуманных способах ведения войны. Капсула взрывается, когда входит в живую плоть, оставляя глубокие, кровоточащие раны. Даже если жизненно важные органы остаются неповрежденными, болевой шок и массированная кровопотеря убивают человека за несколько минут. Грудь и живот подполковника будто взорвались изнутри. Если бы на его месте был живой человек, зрелище было бы шокирующим. Но из зияющих ран брызнула белая мутноватая жидкость синтетического кровезаменителя. Продолжая по инерции двигаться вперед, подполковник прижал одну руку к ране на груди, а другой как-то очень уж по-театральному взмахнул, не то прося у всех прощения, не то зовя следом за собой. Сделав три шага, он споткнулся и упал головой вниз. Металлический череп гулко ударился об пол.
На несколько секунд время будто замерло. Никто не двигался, не произносил ни слова. И вдруг все как будто взорвалось. Вооружены были все находившиеся в зале военного совета. И все одновременно решили, что пора заговорить оружию.
Начинавшийся, как фарс, военный совет превратился в кровавую вакханалию, с той лишь разницей, что полились потоки синтетического кровезаменителя. Это была самая настоящая резня. Быть может, в ней и присутствовала какая-то своя внутренняя логика, но со стороны казалось, что сайтены бросаются друг на друга, уже не разбираясь, кто к какому лагерю принадлежит.
Василий Иванович, признаться, даже и не ожидал такого. Он-то рассчитывал затеять всего лишь небольшую свару, которая дала бы повод генералу Контусу удалиться в свой кабинет, а уж Вася-киборг нашел бы причину, чтобы юркнуть туда следом за Верховным главнокомандующим. Но, что сделано – то сделано, время назад не открутишь, и Василий Иванович начал действовать, адаптируясь к новым условиям.
Василий Иванович локтем ударил в бок громко оравшего рядом с ним о славе новой расы сайтенов полковника в черном кителе отдела военной полиции, выбил у него из руки игломет и полоснул по груди ножом, подаренным майором Родделем, – не сильно, в расчете на внешний эффект. Полковник подавился патриотическим лозунгом, вытаращил оба глаза – зум-объектива у него, как ни странно, не оказалось – и отшатнулся от стола. Что, собственно, Василию Ивановичу и требовалось. Получив оперативный простор, Вася-киборг запрыгнул на стол, ногой ударил в челюсть попытавшегося схватить его за ноги майора-десантника и прыгнул на генерала Контуса – единственного, кто все еще сидел на своем табурете.
То, что в зале военного совета были не кресла, а табуреты, сыграло Василию Ивановичу на руку. Увидев летящее на него тело, генерал откинулся назад. Василий Иванович обхватил его за плечи и повалил на пол.
– Череп ржавый… – сдавленно захрипел Верховный главнокомандующий.
– Все в порядке, генерал. – Василий Иванович перекатился на спину и носком ноги ударил под коленку сайтена, погоны которого ему снизу было не разглядеть.
Прыжком поднявшись на ноги, Василий Иванович дважды – слева, справа – ударил оказавшегося рядом капитана в челюсть. Челюсть у капитана была титановая, да только кулаки у Василия Ивановича тоже не из картона. Что-то хрустнуло в черепном скелете, и челюсть сайтена съехала набок. Капитан ухватился за нее обеими руками, пытаясь поставить на место. Василий Иванович ткнул его ножом под грудину, нажал большим пальцем на рукоятку, включая силовую подкачку, и протянул лезвие вверх, до самого горла, раздирая внутреннюю конструкцию металлопластикового скелета.