Поручик явно преувеличивал размер предполагаемой беды, в серых глазах его прыгали насмешливые черти, дразнит ли он Родиона или впрямь перенервничал и нуждается в доле спиртного? Во всяком случае, он человек не без самообладания.
– Ладно. Пошли. Платить будет каждый за себя.
– Как вам угодно. Австерия оказалась маленькой, в три стола. За стойкой торчал хозяин заведения, увидев поручика, он сладко заулыбался, очевидно, узнав в нем завсегдатая.
– Сегодня свинину подают? Тогда нам свининки… и чтоб с зажаренной корочкой, и тушеную капусту. Душа моя, фройлян Анхен, мне бы личико обмыть, – попросил поручик. – И вот это. – Он показал окровавленную руку.
Хозяйская дочка, хорошенькая, но очень конопатая, испуганно пискнула:
– Неужели дуэль, князь?
– Боже избавь, ангелочек! Это дорожная травма.
Они ушли за перегородку, там послышался плеск воды, похохатывание вальяжного поручика: «ну давай все твои золотые веснушки пересчитаем!» и визг девицы.
– Ну вот, обмыл боевые раны. Какое вино подали? – Он посмотрел на этикетку и принялся наполнять бокалы. – А теперь позвольте спросить, как поживает Лизонька Сурмилова?
И тут Родион его узнал, все разом вспомнил, и вечер этот, мрачный и холодный, и пьяную рожу нежданного гостя, и несостоявшуюся встречу с матерью на следующий день.
– Как и прошлый раз, повторяю, я не знаю никакой Лизоньки Сурмиловой.
– Понятно, значит, еще не возвернулась в отечество моя дорогая краля.
– Вот ваш заказ, князь Козловский, – пропела Анхен, ставя на стол две фаянсовые тарелки с аппетитно зажаренным мясом.
– Князь Козловский, вы сказали? – рассеянно переспросил Родион.
– Все недосуг представиться. – Поручик встал и щелкнул каблуками. – Князь Матвей Козловский к вашим услугам.
Родион перевел дух.
– Садитесь, не торчите свечой. Я только что, буквально полчаса назад, был в вашем доме. Я давно ищу встречи с вами. Меня зовут Родион Люберов.
Матвей потому под карету угодил, что слишком уж задумался, а по-русски говоря, закручинился. Отмотаем время назад и вспомним нелепый инцидент, случившийся после бала. Интуиция, предчувствие, называйте, как хотите, подсказывали Матвею, что нападение на него было связано с Шамбером. Между ним и французом стояла какая-то тайна. И уж наверное серьезная, если Шамбер решился на убийство. Попутчики Матвея в карете, можно сказать, были темными лошадками, это ясно. Ведь ни словом не обмолвились, что Шамбер едет в Петербург. Зачем? Вероятно, по своим личным делам, а скорее всего по посольским. Иначе как бы француз попал на столь представительный бал? Все они тайные агенты, вот что! Наверное, в то время, пока Матвей пьяный валялся в крапиве, между французами и их гостями, которые потом стали трупами, произошла какая-то сцена. Но Матвею ее ни в коем случае видеть не полагалось. А он и не видел. И хорошо, на черта ему их тайны. Надо разыскать Шамбера и поговорить с ним по-свойски. Мол, я ничего не знаю, однако любопытно, что там случилось, почему перестреляли друг друга и куда делись деньги? Нет, про деньги не надо, вот уж это его совсем не касается. А лучше всего – найти Шамбера, надавать ему по морде без всяких объяснений и схлестнуться на шпагах. Хотел драки? Получай!
Однако все это романтика и лирика. Может быть, Шамбер не имеет к нападению после бала никакого отношения. Кричали-то по-русски, с хамским выговором, а это значит, князь Козловский кому-то дорожку перебежал.
На следующий день, перед тем как ехать в казармы, Матвей заглянул на площадь перед бальным домом. На углу торговали пирогами и квасом. Извозчики зазывали седоков. Матвей зашел за угол, где давеча стояла тетушкина телега, потоптался, внимательно глядя себе под ноги. Может быть, что-нибудь обронил проклятый, скажем, платок с монограммой или письмо. Глупости… обычный городской мусор: солома, щепки, кожура орехов, огрызки яблок.
Глупо искать иглу в стоге сена, тем более если это не иголка, а сам не знаешь что. Он расспросил теткиных слуг: «Чьи кареты стояли рядом? Если вы не видели ничего подозрительного, то, может быть, чужие слуги более внимательны?» Опрашиваемые попробовали обидеться: как можно чужих слуг считать лучшими, чем собственных? Но имена хозяев карет назвали: князья Обнорские и господа Дашковы.
Матвей отправился с визитом к князьям Обнорским. Прежде чем расспрашивать слуг, надобно дать объяснения хозяевам. Матвей рассказал все подробности: некто в масках, двое, совершили на него подлое нападение. Хозяева отнеслись к приключениям князя Козловского с полным сочувствием, затем опросили слуг – никто ничего не видел и не слышал. Такая же история повторилась у господ Дашковых, с той только разницей, что кучер подтвердил: да, видел, как шпагами бряцали, но как все началось и чем кончилось, он не заметил, поскольку начал перегонять карету.
История была таинственная и достаточно необычная, через неделю о ней говорил весь город. Разбойников в столице предостаточно, но они действовали другими методами, шпаги и маски у них были не в ходу. Дуэли тоже случались, но не на главной площади вблизи караула. Словом, было о чем поговорить, рассказы обрастали фантастическими подробностями, имя главного действующего лица тоже изменилось и в измененном виде попало в «Ведомости», в единственную тогда петербургскую газету. Заметка кончалась риторическим вопросом: «Кто же были эти таинственные незнакомцы в масках? Князь Куравлев и по сию пору не находит себе ответа, но обещает знатную награду тому, кто прольет свет на эту тайну».
Спустя неделю на имя князя Козловского пришло письмо. Принес его не посыльный, а мальчик в картузе и зипунишке. Слугам он смело ответил, что отдаст письмо только в руки самого князя, и когда Матвей вышел к посыльному, тот вручил ему пакет и, ничего не объясняя, дал стрекача с проворством лесной зверушки. Матвею и в голову не пришло его преследовать, о чем он очень пожалел, вскрыв пакет.
Записка в четверть листа на плохой бумаге гласила: «Если желания их сиятельства остались неизменными, то они могут получить требуемые сведения о недавнем поединке». Далее указывалась дата, время и место встречи, причем чрезвычайно таинственное: на Фонтанке, на погорелье усадьбы неких N, в бельведерной беседке в парке. «Вы должны быть в одиночестве, иначе не выйду. При себе иметь 50 рублей, что есть цена моего откровения. Доброжелатель».
Это ловушка, сказал себе Матвей. Место глухое, незнакомец явится туда с убийцами, второй раз он не промахнется. Упоминание о деньгах – просто приманка. И странно, почему он назначает встречу через неделю? Кажется, пишешь записку, так назначай встречу на этот же день.
Самая простая идея – собрать пару-тройку приятелей, явиться в беседку бельведер, устроить негодяю хорошую взбучку и вытрясти из него все, что он знает. Однако этот шельмец пишет: не выйду. Откуда он не выйдет: из-за дерева, из кареты или из соседнего дома?
Была еще одна тонкость в этом деле: Матвею не хотелось звать на встречу с незнакомцем никого из полковых приятелей. В полку над ним трунили. Никто не сомневался, что причиной нападения послужила некая дама, и де рогатый муж решил наказать обидчика. Разумеется, Матвей не возражал, только радостно похохатывал и голову вздергивал горделиво.