Имоджен прикусила губу.
— Я чувствую… чувствую… Тебе надо остановиться! — прошептала, она ощущая непривычное напряжение во всем теле.
Тристан поцеловал ее в нижнюю губку, которую сама Имоджен успела искусать едва ли не до крови.
— На самом деле тебе хочется не этого. Ты хочешь, чтобы я двигался быстрее.
Сдерживаться было мучительно трудно, но если они с Имоджен одновременно достигнут вершины, это будет настоящим счастьем…
— Нет, погоди! — взмолилась она, и в голосе прозвучали панические нотки. — Что… что ты де…
Имоджен задержала дыхание, прислушиваясь к своему телу, затрепетавшему в предвкушении первого в жизни экстаза.
— О-о-о! — протяжный полувздох-полустон вырвался из прелестного ротика.
Тристан обнял ее одной рукой, а другой сжал девичье бедро. Пот обжигал ему глаза. Он вдруг сбился с ритма, и движения его бедер замедлились, стоило ему ощутить деликатное, пульсирующее пожатие женского лона. В последнюю секунду вспомнив об осторожности, он попытался было выйти, но Имоджен еще сильнее притянула его к себе. Противиться ее потребности и своей собственной не было сил. Со сдавленным рычанием он обхватил ее ягодицы, приподнял и вонзился так глубоко, как только было возможно. Тело молило о разрядке. Он до боли стиснул зубы, когда вдруг почувствовал ослепительный финальный взрыв. Такого ошеломительного ощущения он еще никогда не испытывал.
Изнеможение накрыло его будто волна, и он упал на кровать, прижавшись щекой к плечу Имоджен. Какое-то время они лежали, обнявшись, и молчали. Если бы не мысль, что, возможно, ей тяжело держать на себе вес его тела, он с удовольствием заснул бы на ней.
Тристан прижал к себе Имоджен и перекатился на спину так, что она оказалась на нем. Его мужское естество теперь почивало внутри ее лона, но ему не хотелось разрушать связь их тел. Он убрал волосы от лица Имоджен и ласково ей улыбнулся.
— Вы опасная женщина, леди Имоджен, — шутливо пожурил он ее. Ему было слишком приятно, чтобы сожалеть об утрате контроля над собой.
— Это хорошо или дурно? — спросила она в том же игривом тоне, за которым, однако, отчетливо угадывалась уязвимость.
— Дорогая, это просто прекрасно, — протянул он. Во всем теле ощущалась приятная истома, и Тристану пришлось собраться с силами, чтобы просто обнять Имоджен за шею, притянуть к себе и сладко поцеловать. — Если бы это не был твой первый раз, я бы доказывал тебе это до самого утра!
Его орудие вздрогнуло внутри нее, подтверждая свою готовность. Испытав острое ощущение сожаления, он высвободился из ее тела. Она вздрогнула от боли, подтверждая его подозрения.
— Что вы теперь со мной сделаете? — спросила Имоджен. Ее синие глаза блестели в свете свечей, словно драгоценные камни.
Тристан подвинулся так, чтобы она смогла лечь с ним рядом, и крепко обнял ее. Имоджен положила голову ему на плечо. Она все еще была в льняной нижней сорочке. «В следующий раз, когда я возьму ее, из одежды на ней буду только я!», — подумал он. К сожалению, это была не та мысль, которая могла погасить энтузиазм его мужского орудия: чтобы скрыть возбуждение, ему пришлось привстать, нащупать простыню и накрыться ею.
— Что я с тобой сделаю? — эхом отозвался он и вдруг понял, что ответа на этот вопрос у него нет. — Если не возражаешь, мне бы хотелось немного полежать вот так…
Имоджен вздохнула.
— Мне тоже.
Его пальцы невольно сжались на талии девушки, стоило ему задуматься о последствиях своего поступка. Он выиграл пари, и если бы это было год или два назад, а в его объятиях была другая женщина, он бы прямо сейчас вскочил с постели, оделся и отослал ее домой, а сам отправился бы к Норгрейву — похвастаться победой.
Свободной рукой он помассировал переносицу. Merde! И когда только он успел стать таким безжалостным мерзавцем? На самом же деле правильнее было бы спросить себя, почему ему не хочется поступать с Имоджен жестоко.
Победу, к которой герцог так стремился, он одержал в тот самый миг, когда довел это девственное создание до экстаза. Когда сам рычал от удовольствия… Когда ее лоно наполнилось его семенем… Когда испытал жгучее счастье уже оттого, что сжимал ее в своих объятиях…
Норгрейву он ничего такого не расскажет. Это исключено.
Пари стало поводом для ухаживаний, но теперь пришло время оставить Имоджен в покое, а ему этого не хотелось. Что ж, пока его друг будет думать, что у него еще есть шанс соблазнить девушку, они вместе продолжат ухаживать за ней. А уж он-то сумеет оградить ее от притязаний маркиза или любого другого поклонника, если в этом возникнет необходимость…
Острое чувство собственности поднялось в его душе. Он не испытывал ничего подобного по отношению к прежним любовницам. И было отчего встревожиться: Тристан не имел планов длительных отношений с кем бы то ни было.
Он отметил про себя момент, когда Имоджен уснула. Ее дыхание приятно щекотало ему грудь. Герцог осторожно высвободился, чтобы встать. Чем дольше он тут, тем больше вероятность, что ситуация осложнится и все в итоге закончится слезами и упреками.
«Встать немедленно!»
Вместо этого он наклонился и поцеловал ее в макушку. Нет, он ее не оставит. По крайней мере, не сегодня вечером… Он закрыл глаза и стал вспоминать, как у них все было.
Все тревоги померкли, когда он заснул рядом с возлюбленной.
Имоджен окончательно проснулась только на пути домой. Она проспала два часа, прежде чем Тристан разбудил ее ласковым поглаживанием по спине. Побороть естественное смущение ей помогли его шутки: оказывается, она так его измучила, что он тоже спал как убитый. Имоджен втайне ожидала, что он снова займется с ней любовью, однако герцог в очередной раз удивил ее — принес к кровати таз с чуть теплой водой. Не обращая внимания на протесты девушки, он аккуратно стер с ее тела следы семенной жидкости и кровь. Вода слегка смягчила неприятные ощущения между ног, в то время как его прикосновения заставили ее возбудиться.
Имоджен поняла, что Тристан угадал ее состояние, однако он тут же заявил, что обошелся с ней немилосердно и ей нужно немного времени, чтобы поправить здоровье. Она уступила с легкостью, ведь у него было больше опыта в этом вопросе. Его прикосновения казались какими-то механическими, когда он помог ей надеть костюм Коломбины, а сам снова облачился в наряд Арлекина. Не последовало никаких обещаний и признаний, но если Имоджен и чувствовала себя уязвленной, то винить в этом можно было только себя. Она легла с ним в постель по своей воле, верно? Значит, не стоит и сожалеть об этом!
И все же огорчение заставило ее предпочесть сиденье напротив, но спутник Имоджен разгадал ее подспудное намерение отдалиться от него. Он быстро привлек ее к себе и обнимал, пока она тихо плакала. Имоджен сама не знала, чем вызваны эти слезы, однако герцог, похоже, не возражал. Он баюкал ее в своих объятиях и нашептывал слова утешения.