Пока ты только о чем-то подозреваешь, еще можно уговорить себя не волноваться. Но если точно знаешь, что твой муж сейчас грабит фабрику, магазин или даже банк, ничто не поможет: помимо воли станешь гадать, вернется ли он домой вообще?
Впрочем, сейчас она уже сама не понимала, почему ее настолько переполняли гнев и ужас. Она ведь не любила Уилли. По крайней мере, не любила в общепринятом смысле этого слова. Из него получился никудышный муж: его вечно не бывало дома по ночам, деньги в руках не держались, и постель с ним тоже не приносила радости. Маятник их семейной жизни колебался от терпимого существования до полного отчаяния. Прежде чем родился Билли, у Дорин случились два выкидыша, а потом они перестали даже пытаться завести других детей. Их до сих пор удерживал вместе только Билли, хотя она прекрасно понимала, что так случалось у многих других супружеских пар. Не то чтобы Уилли прикладывал много усилий для воспитания слабоумного сына, но его снедало достаточно сильное чувство вины, принуждавшее остаться в семье и не бросить их. А мальчик в отце души не чаял.
«Нет, Уилли, я не люблю тебя, – подумала она. – Но я нуждаюсь в тебе и хочу быть рядом. Мне нравится лежать с тобой в кровати или сидеть вместе и смотреть телевизор, готовить тебе еду. Если это называется любовью, тогда я, наверное, все же тебя люблю».
Они остановились. Медсестра сказала:
– Я вас позову, когда доктор будет готов.
И скрылась в палате, закрыв за собой дверь.
Дорин уставила взгляд в ровную стену, окрашенную в кремовый цвет, стараясь не думать, что ожидало ее по другую сторону. Она уже прошла через нечто подобное после ограбления кассы с зарплатой для рабочих фирмы «Компонипартс». Но в тот раз все сложилось иначе. Они приехали к ним домой и сказали: «Уилли попал в больницу, но с ним все в порядке. Обычная контузия». Он положил слишком много гелигнита – динамитного желатина – на дверь сейфа и в результате полностью оглох на одно ухо. Она тоже тогда поехала в больницу – в другую больницу – и ждала, но хотя бы знала, что с ним все не так уж серьезно.
После того происшествия она в первый и последний раз попыталась заставить его завязать. Он даже сначала соглашался, но лишь до тех пор, пока не вышел из больницы и не столкнулся с проблемой, как быть дальше. Несколько дней он безвылазно просидел дома, а потом у них кончились деньги, и он снова отправился на дело. Позже проговорился, что лично Тони Кокс взял его к себе в «фирму». Сам он был страшно этим горд, зато Дорин лезла на стену от злости.
С тех пор она возненавидела Тони Кокса. И Тони прекрасно знал, какие чувства она питает к нему. Он побывал у них в гостях (всего однажды) и ел хрустящие хлопья, обсуждая с Уилли какой-то боксерский поединок, как вдруг поднял на Дорин взгляд и спросил:
– Что ты так против меня окрысилась, милочка?
Уилли сразу забеспокоился:
– Только не горячись, Тон.
Дорин гордо вскинула голову и заявила:
– Ты – плохой человек. Бандит.
Тони лишь рассмеялся, открыв рот и показав полупережеванные хлопья. А потом сказал:
– Так ведь и твой муженек такой же. Или ты не догадывалась?
И они продолжили разговор о боксе.
Дорин никогда не умела сразу сообразить, как одной фразой осадить умника вроде Тони, и потому промолчала. Хотя ее отношение к Тони, ее мнение о чем-либо вообще ничего не значили, ни на что не влияли. Уилли даже в голову не приходило, что ее плохое отношение к кому-то из его подельников могло служить достаточной причиной никогда не приглашать такого человека к себе в гости. Это был дом Уилли, хотя арендную плату вносила Дорин из своего более чем скромного заработка распространительницы каталогов товаров с доставкой по почте.
Вот и сегодня Уилли отправился на дело, затеянное Тони Коксом.
Дорин нашептала это жена Джэко. Сам Уилли ни словом не обмолвился. И если Уилли умрет, подумала она, богом клянусь, я доберусь до Тони Кокса. Господи, только бы он выкарабкался…
Дверь открылась, и показалась голова медсестры.
– Теперь входите, пожалуйста.
Дорин вошла первой. Низкорослый темнокожий врач с густыми черными волосами стоял рядом с дверью. Она не обратила на него внимания и прямо направилась к койке.
Сначала Дорин ничего не могла понять. Фигура, лежавшая на высокой металлической кровати, была по шею накрыта простыней, а видневшуюся из-под нее голову целиком скрывали бинты. Она-то ожидала увидеть лицо и сразу же понять, что это ее Уилли. Несколько секунд она в растерянности не знала, как быть дальше. Но потом встала на колени и осторожно откинула простынку.
– Миссис Джонсон, это ваш муж? – спросил доктор.
Она простонала:
– О, Уилли, что же они с тобой наделали?
Ее голова медленно склонилась вперед, пока лоб не коснулся обнаженного плеча мужа.
Откуда-то издали до нее донесся голос Джэко:
– Да, это он. Уильям Джонсон.
И он продолжил, давая сведения о возрасте и месте жительства пациента. А Дорин внезапно почувствовала, что рядом с ней стоит Билли. Мгновение спустя сын положил ладонь ей на плечо. Его присутствие вынудило ее ненадолго перестать горевать, отложить свой плач на какое-то время. Она сумела придать лицу спокойное выражение и медленно поднялась с коленей.
Врач выглядел хмурым.
– Ваш муж будет жить, – сказал он.
Она обняла сына.
– Что они с ним сделали?
– Выстрел дробью из ружья. С очень близкого расстояния.
Ей пришлось с силой прижать Билли к себе. Сейчас она не могла себе позволить заплакать.
– И он полностью оправится?
– Я только сказал, что он останется в живых, миссис Джонсон. Но нам едва ли удастся спасти его зрение.
– Что?
– Он полностью ослепнет.
Дорин зажмурилась и выкрикнула:
– Нет!
Ее тут же окружили люди. Персонал был привычен и готов к любым истерикам. Она отбивалась от них. Она видела перед собой только лицо Джэко и продолжала кричать, обращаясь только к нему:
– Тони Кокс во всем виноват, сволочь! И ты тоже, мерзавец! – Она ударила Джэко. – Подонок!
Но, услышав всхлипывания Билли, немедленно взяла себя в руки. Она повернулась к мальчику, обняла его, снова прижала к себе. При этом он уже был на несколько дюймов выше нее.
– Ну-ну, не надо плакать, дорогой, – бормотала она. – Твой папа жив. Давай будем радоваться хотя бы этому.
– Вам сейчас нужно отправляться домой, – сказал врач. – У нас есть номер, по которому мы сможем вам дозвониться…
– Я позабочусь о ней, – сказал Джэко. – А номер телефона мой. Я живу поблизости от них.
Дорин взяла Билли за руку и направилась к двери. Сестра открыла ее. Снаружи стояли двое сотрудников полиции.