Он снова сел на край кровати и ответил не совсем по существу:
– Мне надо для начала всего лишь полностью отказаться от бренди, вот и все.
– Убеждена, ты сам понимаешь, что твои проблемы никак не связаны с выбором пищи и напитков, – она наложила помаду и сжала губы, чтобы она распределилась равномерно. – Все началось девять лет назад, а со дня смерти твоего отца прошло десять.
– Но типографская краска у меня в крови, – его слова прозвучали формально, как цитата из катехизиса.
Их разговор показался бы несколько бессвязным любому, кто мог случайно подслушать его, но сами они понимали его внутреннюю логику. Подразумевалось, что смерть отца означала переход предприятия под контроль Дерека, а его истинной язвой стали проблемы с бизнесом, как и причиной физического заболевания.
– У тебя нет в крови ни капли типографской краски, – сказала она. – У отца была, но ты сам не выносишь даже запаха печатного цеха.
– Я унаследовал крепко стоявшее на ногах дело и собираюсь передать своим сыновьям еще более успешную корпорацию. Разве не к этому сводится смысл жизни людей нашего с тобой круга?
– Наших сыновей совершенно не интересует, какое наследство мы им оставим. Майкл строит собственную компанию с нуля, а все, чего желает Эндрю, это сделать прививки от оспы населению Африканского континента поголовно.
Он не мог сейчас понять, насколько серьезно говорит жена. То, что она творила в данный момент со своим лицом, не позволяло прочитать его подлинного выражения. И не приходилось сомневаться: она делает это намеренно. Почти все и всегда она совершала не без умысла.
– Но у меня есть долг перед обществом, – напомнил он. – Я даю работу более чем двум тысячам человек, хотя на самом деле гораздо большее количество рабочих мест прямо зависит от благосостояния моих компаний.
– Мне кажется, ты отдал свой долг обществу сполна. Ты провел свою империю через кризисные времена, позволив ей уцелеть, а с этим справились далеко не все. Ты пожертвовал здоровьем ради этого, отдал десять лет жизни и… бог знает, что еще ты принес в жертву, – к концу фразы ее голос стал заметно тише, словно в последний момент она пожалела о сказанном.
– И ты хочешь, чтобы я еще и поступился своей гордостью? – спросил он, продолжая одеваться и стараясь завязать на галстуке тугой и аккуратный маленький узел. – Я превратил рядовую типографию в одну из первой тысячи крупнейших корпораций страны. Моя империя стоит в пять раз больше, чем оценивалась фирма отца. Я создал это величественное сооружение и должен сделать все для его процветания.
– Тебе непременно хотелось превзойти деловые достижения отца?
– А ты считаешь, что это не важная цель?
– Да, я так считаю! – Ее внезапная вспышка страсти стала для него почти шоком. – На самом деле ты должен был стремиться к крепкому здоровью, долгой жизни и… К тому, чтобы сделать счастливой меня.
– Если бы дела в корпорации шли успешно, я смог бы ее продать. Но при сложившихся обстоятельствах я не получу за нее мало-мальски реальной цены, – он посмотрел на часы. – Мне пора идти.
Он спустился по широкой лестнице. В пространстве вестибюля доминировал портрет его отца. Некоторые гости думали, что на полотне был изображен сам Дерек в пятидесятилетнем возрасте. На самом деле Джасперу на картине уже исполнилось шестьдесят пять. Когда Дерек проходил мимо, на стойке в холле затрезвонил телефон. Хозяин дома и бровью не повел: давно взял себе за правило никогда не отвечать лично на утренние звонки.
Он направился в малую столовую – большая предназначалась для званых обедов и ужинов, которые в последнее время стали редкими событиями. На круглом столе уже лежали серебряные приборы. Пожилая женщина в фартуке принесла половину грейпфрута на блюдце из костяного фарфора.
– Не сегодня, миссис Тремлет, – сказал он. – Дайте мне только чашку чая, пожалуйста, – и он развернул свежий номер «Файнэншл таймс».
Женщина после некоторого колебания поставила блюдце перед креслом Эллен. Хэмилтон вскинул взгляд.
– Просто унесите это, будьте любезны, – раздраженно сказал он. – И подавайте миссис Хэмилтон ее завтрак, когда она спустится, но не раньше.
– Хорошо, – пробормотала миссис Тремлет и убрала грейпфрут со стола.
Когда появилась Эллен, она возобновила разговор с того места, на котором он оборвался:
– Мне не кажется настолько уж важным, получишь ты за свою корпорацию пять миллионов или пятьсот тысяч. В любом случае денег у нас станет больше, чем мы имеем на сегодняшний день. Поскольку мы не пожинаем плодов богатства, но живем в надлежащем комфорте, то какой смысл всего лишь слыть богатым семейством?
Он отложил газету и посмотрел на нее. К завтраку она вышла в специально сшитом по заказу костюме из ткани кремового оттенка с блузкой из тисненого шелка и в туфлях ручной работы. Поэтому он сказал:
– Странно. У тебя прекрасный дом с небольшим штатом прислуги. Есть друзья здесь и обширный круг знакомств в Лондоне, если у тебя возникает желание посетить его. Этим утром ты облачилась в наряд, стоивший мне несколько сотен фунтов, хотя едва ли выйдешь сегодня за пределы ближайшей деревни. Поэтому порой я тоже гадаю, чего хочешь от жизни ты сама.
Она покраснела, что с ней случалось крайне редко.
– Хорошо, я скажу тебе, – начала она.
Но в дверь постучали, и вошел привлекательный мужчина в плаще, державший в руке кепку.
– Доброе утро, сэр, миссис, – произнес он. – Если мы хотим успеть к поезду в семь сорок пять, сэр…
– Прекрасно, Притчард, – сказал Хэмилтон. – Прошу вас подождать меня в вестибюле.
– Понял, сэр. Могу я только поинтересоваться у миссис, нужна ли ей будет сегодня машина?
Хэмилтон вновь перевел взгляд на Эллен. Она опустила голову и смотрела на свою тарелку, когда ответила:
– Да, думаю, что автомобиль мне понадобится.
Притчард кивнул и вышел.
– Ты собиралась сообщить мне, чего ты ждешь от жизни, – напомнил жене Хэмилтон.
– Не думаю, что это тема для беседы за завтраком. Особенно если ты рискуешь опоздать к своему поезду.
– Ладно, будь по-твоему, – он поднялся из-за стола. – Наслаждайся автомобильной прогулкой. Но не гони слишком быстро.
– Что?
– Я говорю: поосторожнее за рулем.
– О, это не проблема. Меня всегда возит Притчард.
Он склонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но она порывисто повернулась к нему и сама поцеловала в губы. Когда же он отстранился, ее лицо раскраснелось еще заметнее. Она взяла его за руку и сказала:
– Мне нужен только ты, Дерек.
Он удивленно посмотрел на нее.
– Все, чего я хочу от жизни, это прожить с тобой в мире и довольстве до глубокой старости, – продолжала она поспешно. – Я хочу, чтобы ты смог расслабиться, питаться исключительно полезными для тебя продуктами, стал опять здоровым, стройным и полным сил. Я снова хочу видеть того мужчину, который приезжал ухаживать за мной на спортивном кабриолете «Райли» [27] , героя, вернувшегося с войны, увенчанного наградами и женившегося на мне, а потом державшего меня за руку, когда я рожала детей. Я хочу любить тебя.