– Конечно, нет, – поморщился тот. – Когда мне об этом доложили, я принял меры для того, чтобы этот материал больше не повторялся ни на одном из каналов.
– Поздно! – выразительно сказал Лев, с трудом удержавшись, чтобы не выругаться, и, расхаживая по кабинету, рассказал о том, что произошло.
– Да сядьте вы! – не выдержав его метаний, рявкнул Александров и, когда Гуров сел, уточнил: – Значит, столицу ждут криминальные разборки?
– Вы недооценили опасность ситуации. Просто вам никогда не приходилось выступать на этом ковре, а вот я на нем уже много лет кувыркаюсь! – заметил Лев. – Криминальные разборки – это когда кого-то из снайперской снимут, машину подорвут и тому подобное. Нас ждет полномасштабная война, со всеми вытекающими последствиями в виде сопутствующих жертв среди мирного населения! Девяностые, по сравнению с ней, покажутся компьютерной стрелялкой! Зубр подтягивает людей из провинции, кавказцы и выходцы из Средней Азии свои семьи на родину отправляют. Но!.. Обратными рейсами сюда отнюдь не ангелы с крылышками прилетят!
– Что мы можем этому противопоставить, кроме работы вашей группы? Учтите, любая мыслимая и немыслимая помощь будет вам оказана незамедлительно.
– Запретите, пожалуйста, Плюшкину делать какие-нибудь публичные заявления, а то неизвестно, что он в следующий раз ляпнет, – попросил Лев.
– Хорошо, что напомнили, – кивнул Александров и, нажав клавишу селектора, сказал: – Генерала Плюшкина ко мне! Немедленно! Можно без соблюдения политеса! И согласуйте приказ об отстранении его от руководства межведомственной рабочей группой по расследованию происшествия в развлекательном центре «Тридевятое царство», а также возбуждении в отношении его служебного расследования за превышение должностных полномочий.
– Олег Михайлович, если это возможно, не назначайте на его место полковника Шатрова – он того же поля ягода, – сказал Лев.
– А может быть, все-таки вас на его место?
– Нет, из меня получится плохой руководитель. Я привык работать сам, чтобы быть уверенным в каждом факте, слове, улике… Сегодня утром вот на Крячко сорвался за то, что тот просмотрел одну деталь, хотя и понимал, что день у нас был безумным, ночь бессонная, и он элементарно устал. Но ведь я бы этого не пропустил! И это Стас, опер от Бога, которому я верю, как себе! Как же я могу надеяться на тех, кто меня люто ненавидит? Они же, пусть и во вред делу, но заодно и мне, будут дурака валять или факты подтасовывать.
– А если мы поступим так: официальный руководитель группы – вы, а Крячко ваш заместитель, который контролирует исполнение ваших поручений?
Гуров изумленно посмотрел на него и невольно хмыкнул:
– И за что же вы так людей не любите, Олег Михайлович? Я человек не мстительный, но, если Крячко дорвется до власти, мало никому не покажется, он за все прошлые обиды на них отыграется.
– Значит, как я понял, вы согласны?
– При таком раскладе – да, – ответил Лев.
Александров отдал секретарю соответствующее распоряжение, а Гурову сказал:
– Приказ о вашем и Крячко назначении будет доведен до членов рабочей группы самое большее через час. А сейчас давайте вернемся к нашей проблеме. А что, если нам изъять Зубра?
– Олег Михайлович! Если эта изысканная формулировка означает его ликвидацию, то последствия будут тяжкими. Его убийство тут же повесят на кавказцев, и война начнется немедленно – такого не прощают. Если же вы подразумевали его задержание, то это нереально – не за что! Между ним и обычным криминалитетом такое расстояние, что мы при всем желании не сможем притянуть его ни к одному громкому делу. С таким же успехом можно задержать заведующую детским садом за то, что два малыша в песочнице совочек не поделили. Брать его на сорок восемь часов без всяких оснований, так его адвокаты – а я не сомневаюсь, что они у него самые ушлые из всех московских, – размажут нас по жизни тонким слоем, а журналюги – по газетным листам, типа: «Полиция окончательно ссучилась и легла под «черных». Так что нам остается только пахать как проклятым!
– Обычно этот процесс заканчивается для вас в больнице, у вас и сейчас уже очень нездоровый вид. Не стесняйтесь, говорите, что у вас случилось.
Вспомнив, как его всего двумя уколами поставили на ноги, когда у него случился жесточайший приступ радикулита, Гуров, поколебавшись, признался:
– Да поджелудочная! Для нее ведь что главное? Холод, голод, покой. Ну, горячее я давно не ем, но вот дробно питаться, следуя жесточайшей диете, при моей работе не получается, а уж покой нам только снится – от нервов уже и обрывков не осталось.
– Это дело поправимое, сегодня вам передадут лекарство, но вы уж все-таки постарайтесь нормально есть. А чем еще мы можем вам помочь?
– Понимаете, мне неудобно просить, но… Я должен быть спокоен за своих близких – они мое уязвимое место, моя болевая точка.
– Вы думаете, что Зубр может кого-то из них похитить, чтобы, скажем так, активизировать вашу работу в нужном для себя направлении? – недоверчиво спросил Александров, и Гуров кивнул. – Неужели он способен на такое в отношении полицейского вашего уровня?
– О-о-о! Поверьте мне на слово, он еще и не на такое способен!
– Что конкретно нужно сделать? – явно оценив серьезность ситуации, спросил Олег Михайлович.
– Мои родители живут под Херсоном в Крыму, а с тех пор, как он вошел в состав России, он автоматически попал под юрисдикцию Зубра, так что найти их там ему будет несложно.
– Пишите адрес, я распоряжусь, и за ними присмотрят, – сказал Александров и, получив листок с адресом, спросил: – Что еще?
– Моя жена, актриса Мария Строева, – она для него самая легкая добыча. Ее из-за моей службы уже не раз похищали, и мне не хотелось бы повторения пройденного. Она сейчас в театре и ждет меня. Конечно, я мог бы ее кое у кого спрятать, но если война… – Услышав это слово, Александров недовольно нахмурился, и Гуров повторил: – Да-да, Олег Михайлович! Давайте смотреть на вещи реально! Именно война начнется, это место не будет для нее безопасным.
– Хорошо, я вас понял, – покивал Александров и, нажав клавишу селектора, приказал: – Воронцова и Самойленко ко мне! Срочно! – Затем снова обратился к Гурову: – За всеми этими безрадостными новостями вы так и не рассказали мне, как продвигаются дела.
– По моему мнению, мы движемся в правильном направлении, и у нас уже есть подозреваемый, если, конечно, это не очень продуманная подстава. Но у меня нет последних данных, так что я не буду торопиться с выводами, – уклончиво ответил Лев. – Как бы там ни было, у нас впереди десять дней, и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы предотвратить беду.
– Воронцов и Самойленко в приемной, – раздался голос секретаря.
– Пусть войдут, – разрешил Александров.
В кабинет вошли двое мужчин лет сорока, в хороших костюмах, белых рубашках, с подобранными в тон галстуками, и вопросительно посмотрели на начальство.