Ну конечно, ведь Тира – источник фантома, и когда я вынес ее наружу, они снова увидели нынешнюю пещеру. И поскольку там опять стало светло, легко вышли следом за мной, и тут же опять вступили в пузырь иллюзии.
Гаррота повернулся, а Зак вскрикнул и отпрянул. Моя сестра села, громко сглатывая и держась за горло. Стражник повалился на колени, мотая головой. Все, конец фантому? Я подошел к ним, и когда Гаррота повернул ко мне бледное лицо, спросил:
– Ты все еще хочешь уйти?
– Да не верю я! – ответил Гаррота сипло. – Что это такое было?!
– Не знаю. Но ее фантомы всегда сбываются, если не пытаться намеренно изменить будущее, которое открылось в них. Да и то сделать это получается далеко не всегда.
Плечи Гарроты опустились, он ссутулился, опустил голову. Тира, ухватив Зака за плечо, встала и ушла со стражником в перещеру. Мы с атаманом остались вдвоем, и я сказал, раскрывая сумку на ремне:
– От этого не сбежишь, Гар. Теперь ты сам увидел, как круто колдуны взялись за дело.
– Да уж, увидел. Так увидел, что лучше бы ослеп. Святое Копыто, обереги всех нас! – Гаррота сплюнул, потом ткнул пальцем вслед Тире. – Ее хочу!
– Что? – удивился я.
– Я собираюсь сбежать отсюда, быстро и далеко… Но вот если бы и твоя сестра ушла со мной! Хочу ее, понимаешь? Я… – Он яростно дернул себя за бороду, будто и сам удивлялся тому, что говорит. – Я вроде как влюбился, брат.
Я недоверчиво покачал головой:
– Нет, этого не можем быть. Ты что-то путаешь, Гар.
– Ха! – ответил он угрюмо. – Путаю. Ничего я не путаю, мне ли не знать… Да я влюблялся тысячи раз.
– В том-то и дело, это не любовь, а похоть. Ну хорошо, хорошо! – Я поднял руки, увидев его возмущение. – Не похоть – вожделение. Это слово звучит более благородно?
Снова дернув себя за бороду, атаман качнул головой:
– Конечно, я хочу разложить ее под ближайшим кустом и устроить бурные скачки с этой огненной кобылицей… Э, послушай, а тебя не возмущает, что я говорю так о твоей нежной младшей сестренке?
– Думаешь, она девочка, которая нуждается в братской защите? Да мы и не виделись много лет. Речь о другом, Гар. Тот, кто «влюблялся тысячи раз», на самом деле не влюблялся ни разу. Ты просто хочешь переспать со всеми женщинами мира, и так уж сложилось, что одна из этих женщин, оказавшаяся ближе других и далеко не самая некрасивая среди них – моя сводная сестра, и…
– …И еще она смелая, упорная, и пусть не самая умная в Арде, зато ловкая и решительная. У нее высокая грудь, длинные ноги, пышные волосы, большие глаза и точеные скулы. Я клянусь копытом Бога-Коня, что все серьезней влюбляюсь в нее, и это не то чувство, что я испытывал ко всяким женщинам раньше. Я – муж бывалый, Кей, не тебе учить меня разбираться в моих чувствах.
– Хорошо, – смирился я. – Ты влюбляешься или уже влюбился в мою сводную сестру. Но она не уйдет с тобой, Гар. Даже твоего красноречия не хватит, чтобы уговорить ее. Она останется здесь, ты и сам это уже понял. Останется и погибнет.
– Без меня… да, – признал он.
– А еще, – добавил я, протягивая свернутые трубкой тетради, – у меня есть это.
– Что такое? – Он взял их, развернул одну, зажав другую под мышкой, начал переворачивать толстые страницы, и по мере того, как листал, светлые брови поднимались все выше. – Что это, брат вор?
– Записи Жабы-Рэя, списки партнеров и дел, описание мест с тайниками, связей, перечни должников. Я нашел их в его доме той ночью, когда обнаружил Рэя мертвым. Помнишь, я знал про страсть Салдо Бара к черному жиру, про Грымзу-Скупщика? Откуда, как думаешь? Прочел здесь.
Гаррота перевернул еще несколько страниц и поднял на меня вопросительный взгляд.
– Отдам их тебе, – пояснил я. – С теми сведениями, что в них хранятся, сможешь стать королем всей Арды. Конечно, из-за колдунов, даже если мы победим, тут многое перетряхнется, но все равно эти тетради могут хорошо помочь сметливому человеку.
– Помочь, – эхом откликнулся он. – Да они почти бесценны, брат. Но эти тетради – твоя добыча. И ты вправду готов отдать… Ах да, я все забываю. Не могу свыкнуться с мыслью, что если дела пойдут по-прежнему, ты вскоре навсегда обратишься здоровенной кусачей псиной.
– Возьми одну тетрадь сейчас, как залог, – сказал я. – Вон ту, которая потоньше. Вторую верни мне. Я отдам ее, как только в наших руках окажется или костяной меч, или шкура с портальной картой Теамата Северянина. Помоги мне добыть или то, или другое, или их обоих, и дальше делай что хочешь. О большем не прошу.
Мы поглядели друг другу в глаза, а потом пожали руки. Гаррота вернул толстую тетрадь, и когда застежка моей сумки клацнула, из земляной пещеры вышла Тира. За ней шагал Зак.
– Как там Рагда? – спросил я.
– Ей не слишком хорошо, – ответила сестра. – Мы помогли ей лечь в другой пещере и укрыли. Нет, Кей, не иди туда, она сказала, что желает побыть одна и не хочет, чтобы в ближайшее время ее беспокоили. Я задала ведьме один вопрос. Он давно волновал меня.
– О том, как костяной меч и шкура очутились в сокровищнице историков?
– Да. Она сказала, что спрашивала об этом у какого-то Скреля. Не знаю, кто это, но он ответил ей, что сто лет назад после Чернодня победившие Дома решили: меч – слишком могущественное и опасное оружие, чтобы оставлять его здесь. Его хотели вывезти в самые глубокие воды Подковы и утопить, чтобы он покоился на дне до скончания веков. Но в последний момент клинок подменили, кто-то из Магистров вознамерился оставить его для своей гильдии, другие проведали об этом, его убили, меч выкрали один раз, второй… За столетие его след терялся и вновь возникал, а после он пропал насовсем, и спустя десятилетия о нем забыли. Ведьма сказала, что теперь невозможно установить, как вместе со шкурой-картой костяной меч очутился в сокровищнице Дома Реликвий.
– Это ведь тоже реликвии, – заметил я. – Две реликвии… Наверное, когда-то кто-то, не знающий их истинного смысла и силы, принес меч со шкурой в замок историков. И гораздо позже, спустя еще много лет, Магистр сумел выяснить, что это такое.
Она задумчиво кивнула, тряхнула головой. Сделав несколько шагов через расселину, обернулась к нам и объявила:
– Я иду к вигам прямо сейчас. Буду говорить с Магистром Гором. Вы со мной или нет?
* * *
Гаррота шел слева от меня, а Тира справа, Зак пристроился за ней. Мы двигались по краю крестьянских полей, и я все пытался отделаться от воспоминания о черной маслянистой клейкой топи, которой они станут вскоре. На поясе Зака висели его мечи, за спиной атамана поблескивала золотым копытом кривая сабля, у Тиры был палаш и кинжал, а у меня сумеречный нож да старый тесак, прихваченный в пещере Рагды. Солнце пряталось в серой хмари, было прохладно и тихо, редкий пепел кружил в воздухе. На полях – никого, я не видел ни единого человека у крестьянских домов и между сараями, округа будто вымерла.