Иван наметил впереди как ориентир, как маяк, одиноко растущее дерево. Деревца тут были чахлые, низкорослые. Он брел до него, пока солнце не село за сопки. Сразу стемнело, как будто свет выключили. Но до деревца Иван добрел, уселся рядом с березкой.
Метра два высотой деревце, ствол изогнут под ветрами, корявый. Но Иван решил ночевать здесь.
Внезапно вдалеке послышался гул. Иван насторожился, прислушался. Почудилось? Он вскочил, снял шлемофон. Гул мотора, точно! И причем звук напоминает голос мотора М-11, стоящий на самолете У-2. Не может быть такого, учебные самолетики не летают ночью так низко, в сопку врезаться можно. Однако следом мелькнул луч света. Галлюцинации, что ли?
Из-за деревьев показался свет одинокой фары.
Иван вначале крикнул:
– Эй! Вот он я!
Но потом понял, что его не услышат за шумом двигателя. Эх, балда! Надо было веточек набрать, костерок развести, обозначить себя. Недолго думая он выхватил пистолет и выстрелил в воздух два раза.
Фара развернулась в его сторону. Что за диво? Ему отчетливо был слышен характерный шум винта.
Иван кинулся навстречу, и только когда они сблизились, понял, что это аэросани. Фанерная открытая кабина на лыжах, сзади мотор и толкающий винт. Эти аэросани охрана канала выслала на его поиски. А Иван и не подозревал о наличии в армии таких технических диковин.
– Это ты с подбитого штурмовика? – прокричал водитель аэросаней.
– Я.
– Садись позади меня!
Иван влез через борт. Мотор взревел, подняв сзади тучу снега, сани развернулись и направились на запад, к каналу.
Разговаривать из-за шума было невозможно. Как водитель ориентировался в снежной круговерти, осталось для Ивана загадкой, но уже через час они подъехали к нескольким избам. Мотор заглох.
– Все! Прибыли, выбирайся!
Иван вылез из саней, дождался водителя.
От изб навстречу ему шагнул часовой в тулупе и валенках. На плече – винтовка с примкнутым штыком.
– Федотов, ты?
– А ты Деда Мороза ждал? Вот, летчика нашел.
– Веди к командиру, с аэродрома ихнего звонили уже два раза.
Ивана завели в избу. Там горела керосиновая лампа, было жарко натоплено.
Из-за стола поднялся старшина в армейской форме:
– Начальник поста старшина Изметьев. Ваши документы!
Негнущимися с мороза пальцами Иван расстегнул комбинезон и из кармана гимнастерки вытащил удостоверение. Начальник поста прочитал его и удовлетворенно кивнул.
– Тут уже звонили, тебя спрашивали. Садись. Федотов, чаю налей пилоту.
А сам принялся звонить по полевому телефону, накручивая ручку.
Водитель саней снял с печки чайник, сыпанул в кружку заварки и залил ее кипятком.
– Подожди маленько, пусть заварится. – И достал откуда-то кусок сахара-рафинада. – Чем богаты…
Пока Иван разглядывал избу и слушал разговор начальника поста по телефону, Федотов, в свою очередь, разглядывал парашют на Иване:
– Из шелка?
Иван кивнул.
– Продай.
– Не могу, казенное имущество.
– Скажешь – порвался.
– Да зачем он тебе?
– Как «зачем»? Бабе своей подарю. Она из него кофту или платье себе сошьет. Износу ведь не будет!
– Ладно, дарю.
Иван размотал купол и протянул его Федотову.
– Э, нет, так не пойдет. Самогону? Летчиков спиртом не удивишь. – Федотов выбежал из избы.
Старшина Изметьев засмеялся – он уже закончил телефонный разговор.
– Приказали быть здесь. А утром на аэросанях отправить на аэродром. Федотов проводит в казарму, там переночуете.
В этот момент в избу ворвался Федотов. В руке он держал меховой жилет из лисы – мехом внутрь.
– Честная мена! В таком жилете зимой сроду не замерзнешь. Три лисы на него пошло.
– Не равноценно, – запротестовал Иван. Да и зачем ему жилет, коли обмундирование форменное?
– Бери, от подарка отказываться грех. Под свой комбинезон наденешь, тогда хоть на снегу спи.
Изметьев кивнул:
– Правду говорит, бери.
Иван поблагодарил и взял жилет.
– Федотов, отведи товарища летчика в казарму. Переночует, позавтракает, а утречком на аэродром отвезешь.
– Куда?
– В Колежму.
Федотов присвистнул:
– Далеко! Полсотни верст будет.
– Не слышу ответа! – гаркнул Изметьев.
– Есть отвезти товарища летчика на аэродром! – вытянулся Федотов.
– Совсем разболтались! Смотри у меня!
Федотов сграбастал парашют и подмигнул Ивану:
– Пошли ночевать!
Казарма оказалась деревянной избой с деревянными же нарами в два этажа. На них лежали матрасы, подушки. От печи веяло теплом, и Ивану даже уютно стало.
– Занимай любое место. Из караула только утром вернутся.
Иван с наслаждением стянул с ног унты, меховой комбинезон, шлемофон и улегся на нары. За окном завывал ветер, поднималась поземка.
Но утром они никуда не поехали: сильно мело, и видимость была от силы на десять шагов. Изметьев по телефону доложил обстановку с погодой.
– Разрешили переждать. По такой круговерти только заблудитесь. Отдыхайте, товарищ пилот.
Иван застрял на канале на двое суток. Он отоспался, перезнакомился с бойцами. В караул к каналу они уходили на коротких, подбитых камусом лыжах. Без них тут никуда – ни к каналу, ни на поиски диверсантов.
И только на третий день Ивана на аэросанях доставили на аэродром. Здесь он тепло попрощался с Федотовым и сам прошел в штаб полка.
– Докладывал штурман, как ты отбомбился, как сбили, – встретил его командир полка. – Действия ваши считаю грамотными. Но только отправлю я тебя в ЗАП.
– За что? – удивился Иван.
– Машин нет, а «безлошадному» в полку чего болтаться? К тому же приказ пришел, с седьмого февраля наш полк становится семнадцатым гвардейским. Часть людей – пилотов и техперсонала – передается вновь формируемому семьсот шестьдесят седьмому истребительному полку. На английских «Харрикейнах» летать будут. Я уже бумаги на тебя смотрел. На СБ летал, на «Илах» – какой из тебя истребитель?
Получалось – не прижился Иван в полку, неделю только и пробыл.
– Документы на тебя я уже оформил, получи в канцелярии. Через… – Полковник отогнул рукав гимнастерки. – Через два часа грузовой борт в Москву идет, можешь с ним убыть.