Когда летчик приземлялся на нейтральной полосе, иной раз широкой – пятьсот метров, а иногда и километр противостоящих траншей, туда направлялись группы. Если летчик был чужой, его старались взять в плен, а если свой – вытащить с «нейтралки». Между такими группами порой происходили перестрелки – сначала из стрелкового оружия, а потом и до минометов доходило. Были и казусы. Экипаж сбитого вражеского пикировщика впопыхах, пробиваясь к своим, выбрался к нашим траншеям. Линия фронта причудливо извита была, вот немцы и влипли. Осознали, куда попали, лишь услышав окрик часового на русском, и поворачивать назад было поздно. Так и влипли.
С земли парашютиста и вовсе не разберешь. Все парашюты белые и круглые, на всех пилотах темно-синие комбинезоны, на головах – шлемофоны. Только вблизи было понятно – орел со свастикой это или «курица», как называли нашу эмблему летчики.
Июньским погожим днем подняли эскадрилью – прикрывать наши штурмовики. На подходе к фронту в немецком тылу авиаразведка обнаружила большую автоколонну. С соседнего – по авиационным меркам – аэродрома подняли Ил-2, а когда они подлетели к аэродрому истребителей, взлетели «Яки» – они быстроходные и скороподъемные.
Штурмовики догнали быстро. Одно звено «Яков» ушло на высоту – немцы предпочитали нападать сверху. Вскоре звено покорно сопровождало с флангов строй штурмовиков сверху.
Тихон в первый раз видел вблизи эти грозные машины – в то время «Илы» еще не имели хвостовых стрелков, и это было самое уязвимое место в защите.
Немцы знали это и пользовались упущением. Тем более что хвостовая часть фюзеляжа и хвостовое оперение были деревянными, и повредить их было легко – в отличие от бронекапсулы, где находились пилот и двигатель.
На высоте двух тысяч метров пересекли линию фронта.
Штурмовики стали снижаться.
Через десять минут полета они увидели большую автоколонну – крытые грузовики, бензовозы, бронетранспортеры, несколько легковых автомобилей. Немцы прикрывали передвижение колонны малокалиберной зенитной артиллерией.
Только штурмовики начали пикировать, навстречу им ударили «эрликоны». Немцы закупали эти скорострельные пушки в Швейцарии, как и некоторые другие страны.
Штурмовики ударили по колонне сначала реактивными снарядами, потом сбросили бомбы. Над колонной стал подниматься дым от горящей техники. А штурмовики продолжали свою работу, обстреливая технику из пушек.
Зашипела рация:
– Истребители, вижу «худых», восемь самолетов.
Отстрелявшись без потерь, штурмовики повернули на восток. И очень вовремя, иначе «Якам» пришлось бы туго – они должны были и прикрывать штурмующих, и связывать боем подоспевших «мессеров», расстановка сил и так была не в нашу пользу. Если численность истребителей с обеих сторон была равна, то у немцев было более выгодное положение – преимущество в высоте. Да и зашли они со стороны солнца. Нашим оно слепило глаза и мешало.
Схватились! В небе мгновенно стало тесно от самолетов, и Тихон старался удержаться за ведущим. Иной раз ему приходилось уворачиваться от проносящихся сверху «Яков» или «худых». Со всех сторон неслись трассы, и кто в кого стрелял, понять было совершенно невозможно.
Только Захар зашел в хвост немцу, как сверху его уже атаковал «мессер».
Тихон задрал нос самолета и успел дать очередь. Немец шарахнулся в сторону, а по крылу самолета Тихона ударила очередь. Обернувшись, Тихон увидел, что у него на хвосте немец, и тут же ушел с переворотом, а немецкий самолет взорвался – кто-то из наших летчиков подловил его и всадил несколько снарядов. Один угодил в бензобак.
В кутерьме Тихон едва не потерял Захара, но увидел и пристроился сзади.
Вот еще один истребитель пошел камнем вниз, длинным факелом за ним тянулся огонь и шлейф черного дыма. Наш или немецкий? Из горящего самолета никто не выпрыгнул…
Внезапно по рации поступил неожиданный приказ:
– Я – Первый. Маленькие, уходим…
«Маленькими» по рации обычно называли истребители.
Тихон бросил взгляд на указатель топлива – пора было возвращаться.
У немцев ситуация, видимо, была похожей, поскольку они не стали преследовать уходящие советские истребители, а подались к себе.
Тихон посчитал наших – их было пятеро. Пять машин всего, стало быть – три сбито. Для одного боя – большие потери.
Приземлившись, они направились в штаб полка, и командир передал им благодарность от «горбатых» – они уже вернулись на свой аэродром в полном составе.
Два дня после этого боя непрерывно лил дождь, и вся авиация сидела на аэродромах. Небо было затянуто хмурыми тучами, промозгло, под сапогами хлюпало. Со взлетной полосы подняться затруднительно, грязь. Но даже если бы и взлететь удалось – облачность нижней своей кромкой находилась на высоте ста метров, сориентироваться на местности было невозможно. Как вернуться и найти аэродром, если нет приводов и оборудования?
После дождей еще день пришлось выждать, пока земля просохнет.
Тихон времени зря не терял, буквально наизусть учил карту полетов. В воздухе, в условиях цейтнота, разглядывать планшет некогда, а местность мало того что незнакомая, так еще и линия фронта периодически меняет очертания. То немцы вперед продвинутся на пять – десять километров, то наши. Но в основном шли позиционные бои. У немцев уже не хватало сил, как в сорок первом, наступать по всей линии, от Карелии до Кавказа. Всю мощь – пехоту, танки, авиацию – они бросили в степи, на Сталинград.
После нескольких дней вынужденного отдыха сопровождали наши фронтовые бомбардировщики Ту-2 на боевые задания. Эта машина на фронте была редкой, поскольку, выпустив небольшую партию самолетов, авиапромышленность выпуск их прекратила. Внешне они очень походили на Пе-2.
Уже на подходе к аэродрому истребителей они подали сигнал по рации. Взлетать заранее было нельзя, у истребителей меньше дальность полета, и «яшек» они задействовали на пределе.
На войне интуиция – великое дело. Так и на этот раз Тихону лететь не хотелось. Когда он подходил к стоянке самолета, к ногам как будто груз подвесили, да и на душе было муторно. Вроде и здоров, а гнетет что-то. Однако после взлета настроение улучшилось, да и не до собственных ощущений стало, дело надо делать.
В этот боевой вылет их пара шла на четырех тысячах метров, со значительным превышением над «бомберами». Еще четыре истребителя сопровождали бомбардировщики попарно, с обеих сторон.
Периодически встречалась кучевая облачность, и это было плохо: за облаками могли скрываться «мессеры». Но до цели истребители добрались благополучно. Однако, едва Ту-2 начали бомбометание, появились «худые», и много – четыре пары. Наши истребители завязали бой, стараясь не подпустить «мессеры» к бомбардировщикам – надо было выгадать хоть несколько минут, пока «бомберы» сбросят свой смертоносный груз. Облегченные, они будут уходить быстрее, и нашим истребителям можно будет оттягиваться к своей территории.