В какую бы избу Тихон ни заходил, везде он видел застолье. При нормальной погоде рыбакам не до веселья, выспаться бы успеть, обсохнуть да отогреться. А сейчас в море нельзя, да еще и гости. Поселок маленький, все друг друга знают, а тут – новые люди с Большой земли, да еще летчики с фронта. Каждому хотелось поговорить, узнать новости. И везде Тихона к столу звали:
– Товарищ летчик, не побрезгуй простым угощением, а нас отказом не обидь. Самогоночка на бруснике, рыбка – какую душа пожелает.
Тихону отказать было неудобно, и потому он выпивал рюмочку и деликатно закусывал.
– Да вы не стесняйтесь, товарищ летчик, кушайте. Мы в тылу недоедать будем, а бойцам на фронт все отдадим.
У Тихона от таких слов ком к горлу подкатывался. И он рассказывал – об открытии второго фронта союзниками, о том, что скоро наши бойцы немцев и финнов прочь погонят с родной земли.
– Верно ли? – усомнился сидевший напротив него дед.
– Силы копим, дедушка. Не позже осени услышишь по радио.
– Откель у нас радио? Которое с рупором – так его отродясь не было, провод вести далеко. А радиоприемники с начала войны сдали, согласно приказу. Иной раз Головчанский расскажет новости, что по радио услышит. Так ведь он дизель-то шесть раз в сутки только запускает, да и то на несколько минут, топливо бережет.
До вечера Тихон не спеша обошел всех членов экипажа и до избы Матвея едва дошел. Выпил изрядно, а ветер с моря дул сильный, и напор был такой, что с ног валил. На материке такого не бывает.
– Эк ты набрался! – укоризненно покачал головой Матвей. – Ложись, отдыхай.
Утром Тихон мучился головной болью, во рту было сухо. Ругал себя последними словами.
Матвей пожалел бедолагу, оделся и ушел. Вернулся же с кружкой капустного рассола. Для поселка это редкость, овощи здесь не росли, а завозили их не часто.
– Пей! – Матвей протянул кружку Тихону.
Тихон жадно, в несколько глотков, выпил рассол и спустя несколько минут почувствовал, что вроде полегчало.
– По радио насчет вас запрашивали, – известил его Матвей. – Про погоду интересовались.
– И что ты?
– Ответил как есть. Ветер штормовой, видимость плохая, облачность низкая. Нелетная, одним словом, погода. А вот завтра ветер утихнет, сможете улететь.
– Матвей, а как твоя настоящая фамилия?
– Зачем тебе?
– Да так.
– Меньше знаешь – крепче спишь. Я и так тебе много лишнего наговорил.
Так и не сказал. Видимо, не до конца верил.
Утром ветра не было, облака высоко, на море волнение два балла.
С местными попрощались тепло, прогрели моторы. Поморы лодкой под веслами оттянули «Номад» от причала на сотню метров в море.
Тихон взлетел, сделал круг над поселком, покачал крыльями и взял курс на свой аэродром. Слева тянулись пустынные берега, под килем и справа – свинцовая вода Баренцева моря.
Тихон заметил, как постепенно поменялся цвет воды, вернее – ее оттенок. Значит, они уже летят над Белым морем – у них с Баренцевым даже соленость разная.
– Штурман, как пойдем? Вокруг полуострова или напрямую?
Оба варианта имели и свои плюсы, и свои минусы. Если лететь вокруг Кольского полуострова, это будет значительно дальше, но безопаснее. Коли напрямик – путь вдвое короче, но в этом случае велики шансы нарваться на немецкий истребитель. И даже если подобьют, сесть невозможно: «Номад» – не амфибия, колес для посадки на сухопутный аэродром не имеет. И у экипажа навыков покидания самолета с парашютом нет.
Штурман помедлил и уклончиво ответил:
– Как скажешь, командир, мне курс проложить недолго.
– Тогда идем вокруг, над водой спокойнее.
Днем тихоходный «Номад» – лакомая добыча для «мессера». Защита у него лучше, чем у «амбарчика», но «худой» имеет преимущество в скорости в два раза – аргумент в воздушном бою решающий, если не главный.
Одно радовало Тихона – местность знакомая, да и база уже недалеко.
Они уже Териберку прошли, далеко справа показался остров Кильдин. Но вдруг послышался голос бортового стрелка:
– Командир, в шхере – торпедный катер!
Тихон сразу заложил вираж и сбавил обороты мотором – надо было разобраться, что за катер. Наши катера в шхерах обычно не прятались, только в случае поломки или укрываясь от непогоды.
– Где видел?
– Где-то здесь.
Берег изрыт небольшими расщелинами, и все они друг на друга похожи. Оп! Уже и Тихон увидел катер. Теперь главное – не потерять его из виду.
Он снизился до пятисот метров и встал на циркуляцию.
– Штурман, возьми бинокль, попробуй разглядеть флаг и принадлежность.
Вот что у моряков плохо – так это форма, на всех флотах воюющих стран она очень похожа. Если в вермахте пехотинцы в обмундировании серого цвета, то в РККА – в зеленом. А у моряков цвет и покрой неразличимы до тех пор, пока не приблизишься, порой и флаги вводили в заблуждение. У наших красный, и у немцев тоже красный, но с кругом, в котором черная свастика. А издалека – оба красные. Но это в пехоте, а во флоте флаги разные.
Штурман присмотрелся – перед ним был немец!
– Точно? – переспросил Тихон.
– А ты спустись до ста метров, тогда точно скажу, – съязвил штурман.
Ну да, до ста метров! У немцев на торпедных катерах есть зенитные пулеметы, а на катерах некоторых серий – и малокалиберные автоматические пушки, со ста метров только слепой промахнется.
Катерники поняли, что обнаружены. С моря и воздуха их заметить можно было только случайно. Шхера узкая, самолет мимо нее за секунды пролетает, и им просто повезло, что бортстрелок в момент пролета на берег смотрел.
– Николай, запроси базу, есть ли тут наши торпедные катера? – решил перестраховаться Тихон.
Пока ждали ответа, Тихон направил «Номад» в открытое море. На малом газу они далеко от берега не уйдут, а ответ важен.
– Командир, наших катеров здесь нет! – закричал радист.
Понятно. Немец ночью забрался в шхеру, как в засаду, и заглушил двигатели. И топливо экономится, и не слышно. А как конвой или одиночное судно появится, торпедный удар, и на всех газах – к себе. Торпедные катера имеют резвый ход, по сухопутным меркам – полсотни километров в час, а то и семьдесят. Он от любой погони быстро уйдет, кроме самолета.
Тихон развернул самолет и направился к берегу.
Нервы у немцев не выдержали.
– Командир, катер из шхеры вышел, прямым ходом к Кильдину идет! – возбужденно закричал носовой стрелок Григорий.
Но Тихон уже и сам его увидел. Корпус катера невысокий, окраска серая, на фоне волн заметен едва-едва. Зато сизый дым за ним, идущий от двигателей, виден хорошо.