На Мишу было жалко смотреть, кроссы по пересеченной местности явно не были его стихией. Однако он покорно перевел требуемое, не пропустив даже «бастарда». Сэм виновато поднял обе руки и потряс головой.
– Всех касается, – произнес я. – Отдохнули? Вперед!
Между первой и второй – перерывчик небольшой. В смысле, между первой и второй линией обороны Периметра – карантинная полоса шириной в три километра. Вторую линию обороны вслед за основной, уже на чистой территории, стали оборудовать после того, как Зона после некоторых выбросов несколько раз неожиданно расползалась, словно раковая опухоль, на километр-другой, поглощая первую линию вместе с оборонительными укреплениями, которые, естественно, приходилось бросать. Кроме того, что вторую линию при необходимости можно было довольно оперативно надстроить и превратить в первую, она также служила неплохим шлагбаумом для стремящихся в Зону авантюристов, уголовников, бомжей и просто придурков, число которых за последние годы стало просто угрожающим. Существовала также и третья линия – далеко у нас за спиной, километрах в десяти от Чернобыля-4 в сторону Киева. Она представляла собой цепь блокпостов, комендатур и КПП на дорогах. Там отсекался основной поток случайных туристов и любопытствующих. Чернобыль-4, который в начале XXI века был выстроен как военный городок, да и сейчас оставался закрытым объектом, располагался как раз между второй и третьей линиями, что делало его отличным плацдармом для вольных бродяг, именуемых сталкерами.
Через первую линию обороны мы просочились даже легче, чем через вторую. Чрезвычайно мощный выброс, отожравший у военных еще два километра и очередную линию укреплений, произошел совсем недавно, меньше месяца назад, так что целостность оборонительной системы в этом районе была восстановлена еще не до конца. С одной стороны, это играло нам на руку, с другой стороны, здесь нас могли поджидать всякие неприятные сюрпризы. Допустим, шагаешь себе через просеку, которую полагаешь совершенно чистой, и вдруг упираешься лбом в ствол крупнокалиберного орудия миротворческого батальона, которого здесь не наблюдалось еще вчера.
Нам удалось пройти через первую линию без сюрпризов – между двух молчащих долговременных огневых точек. Над одной из них развевался флаг ООН, древко которого оказалось увито спиралью Бруно – видимо, для эстетики. Многорядные сетчатые заграждения здесь сплошь и рядом были прорваны, а часть сталкерской тропы даже не сочли необходимым заминировать. Недалеко от блокпоста мы наткнулись на застрявшую в колючей проволоке груду органики, в которой я с трудом распознал изуродованного бронебойными пулями до полной неузнаваемости псевдогиганта – тварь тупую и медлительную, но мощную и слабо уязвимую. Пули в нем просто вязнут. От псевдогиганта проще убежать, чем прикончить его, благо бегает он медленно. Но основная опасность в том, что, убегая от настойчиво преследующего тебя мутанта, запросто можно влететь впопыхах в какую-нибудь аномалию или ловушку. По Зоне вообще противопоказано мчаться напролом, не глядя под ноги и по сторонам.
Несмотря на то что первая линия обороны пролегла по этим холмам совсем недавно, вдоль следовой полосы уже валялись в огромном количестве обезображенные, гниющие трупы порождений Зоны – в основном слепых собак, крыс и псевдоплоти, но попадались иногда и невесть как забредшие сюда кабаны. Смердело здесь буквально до рези в глазах. То там, то сям виднелись неподвижно лежащие на земле скорченные человеческие фигуры в камуфляже – зомби тоже постоянно выбредали на Периметр. Не исключено, что некоторые из этих трупов принадлежали накрытым внезапным артобстрелом сталкерам. В одном месте я даже обнаружил молодого кровососа, разорванного почти пополам прямым попаданием из миномета. Привлеченные запахом гниющего мяса, сюда понемногу стекались новые твари – и тоже оставались здесь, пораженные минометными осколками и трассирующими пулями. Мои туристы во все глаза глядели на эту скотобойню, и я им не мешал, следил только, чтобы они не сбивались с курса. Это полезно, пусть хотя бы приблизительно поймут, во что вляпались.
– Первый круг ада, – негромко произнес Мартин Донахью.
Переползая из воронки в воронку, пригибаясь, короткими перебежками мы быстро миновали простреливаемый участок. Как я и предполагал, Мишу Пустельгу, кем бы он ни был, мне пришлось опекать особо, то и дело выдергивая за шкирку из наполненных разлагающейся плотью ям, куда он ухитрялся проваливаться по колено. Что касается Альваро Камачо, то он успевал двигаться, практически не отрываясь от портативной видеокамеры. Что ж, будет что показать техасским девочкам.
Даже если бы дозорные заметили нас, стрелять по нам они вряд ли стали бы. Военным на первой линии обороны, в общем-то, положить с прибором на тех ненормальных, что нелегально лезут в Зону, они вполне резонно полагают, что это забота второй и третьей линии; задача же солдат, находящихся на передовой, – не выпустить во внешний мир ту дрянь, что настойчиво прет из Зоны. Вот когда мы будем возвращаться, солдаты не пожалеют на нас ни патронов, ни мин, ни гранат: согласно официальной версии, в Зоне нет людей, кроме ученых и охраняющих их военных сталкеров, поэтому всякое двуногое, пытающееся покинуть Зону и не являющееся ни ученым, ни военным сталкером, есть либо мутант, либо зомби, либо опасный преступник, скорее всего, инфицированный смертельным и чрезвычайно заразным заболеванием. Возможно, то, что военные сквозь пальцы смотрят на уходящих в Зону вольных бродяг, объясняется исключительно меркантильными соображениями – туда ведь сталкеры отправляются пустыми, а вот обратно возвращаются с хабаром, который в случае ареста или смерти бродяги неподалеку от блокпоста весь достается военным. Но возвращаться здесь мы, конечно, не будем: знающие люди никогда не выходят из Зоны тем же путем, которым вошли. Это верная смерть – вернее только пустить себе пулю в лоб.
Кладбище монстров охотников определенно впечатлило. Опасаясь засады, я дал солидный крюк к западу, и пока мы огибали простреливаемую ооновцами долину, гигантский могильник под открытым небом, физиономии туристов оставались вытянутыми. Лишь в глазах Мартина я заметил нехороший азартный огонек. Лицо же Сэма оставалось равнодушным, словно он даже не заметил изувеченных груд мутировавшей плоти. Вообще он на удивление быстро пришел в себя после того, как избежал неминуемой смерти от пулеметных очередей. Крепкий парень, уважаю. Таких нужно ломать в первую очередь, чтобы не сели на шею и не начали качать права, оспаривая твой авторитет. Однако как его ломать, эту скотину? Клиент, мать твою двадцать, тем более не понимающий по-русски!..
Вот почему я не люблю водить в Зону туристов, так именно поэтому.
Дважды я слышал за холмами стрекот «фоксов», однако боевые вертолеты так и не появились в поле зрения. Похоже, по ту сторону Периметра началось весьма активное шевеление.
Наконец мы добрались до густого подлеска по ту сторону холмов и по моей команде без сил повалились на траву, сбросив с плеч массивные рюкзаки. Я этот лес так и называю – «Нокаут». Всякий раз, входя в Зону, я ощущаю это странное чувство – словно невидимая рука начинает медленно, но неумолимо сворачивать внутренности в один тугой узел, а в голове наоборот – словно распрямляется понемногу тугая спиральная пружина. Однако в зоне прямой видимости военных останавливаться никак нельзя, никогда не знаешь, что придет им в голову, если тебя вдруг заметят. Бокасса однажды проверил это на собственном опыте – и теперь валяется, располосованный пулеметной очередью, среди других монстров возле блокпоста на подступах к Болоту, если его еще не сожрали слепые собаки и крысы. Первым укрытием на пути, в котором можно упасть на землю и перевести дух, и является лес по имени Нокаут.