– Егеря тоже?
– А кто их знает. Мила сейчас людей в окрестных деревнях опрашивает, собирает информацию о пропавших.
– Родственники контрабандистов в милицию сообщать бы не стали. Ты, Дима, давай-ка сделай запросы, куда исчезнувшие звонили за последнее время. Подними на них всю информацию. А я к Жоржу в город поеду.
Павел Ермаков «Ермак»
Безмолвный бор утопал в слепящей белизне. Ветви деревьев прогибались под тяжестью нападавшего снега. Мороз пощипывал ноздри, то и дело, норовя пробраться под одежду, прикоснуться к разгорячённому телу.
Павел остановился, всматриваясь в след охотничьих лыж, по которому шел все утро.
– Зачем же ты так следы путать начал, друг, – Павел присел, слившись в белом маскхалате с сугробами.
С час назад следы охотника начали причудливо петлять, ходить кругами, словно тот запутывал преследователей. Но вот только зачем обычному деревенскому жителю это делать? Да еще так старательно. Даже если решил побраконьерить, слишком уж мудрёно себя ведет. А он вроде как брата пропавшего здесь искать должен.
Ермак расстегнул набедренную кобуру с «глоком» и поднялся. Боль острой иглой вонзился в мозг. Павел сжал зубы. Странно, мигренью он никогда не страдал. Иногда при перемене погоды болели давние раны и переломы, но и только. А тут… Глубоко вдохнул, наполнив лёгкие прохладной свежестью. И едва не прозевал движение слева. Ветви разлапистой ели тянулись прямо к нему, топорща иглы. Павел отскочил в сторону. Что еще за хрень.
Ермак встряхнулся. Похоже, привиделось. Обошел ель и двинулся дальше.
Лыжня охотника пропала буквально через какую-то сотню метров. Сделав небольшой круг, Павел отыскал её, но вскоре она вновь исчезла.
Следующие часы превратились в настоящую головоломку. Следы лыж то пропадали, то появлялись, меняли направление движения, но Павел упорно шел вперед.
Только к середине дня он позволил себе короткий отдых. Выбрал удобное место: вывернутая бурей сосна приткнулось к самым корням могучего дуба. Павел отстегнул лыжи. Уселся на поваленное дерево, положив «винторез» на колени. Головная боль отступила, оставив в покое. Павел вытащил из рюкзака раскладной таганок и металлическую кружку. Зачерпнул в нее чистого снега и пристроил на треноге. Поджёг брикетик сухого спирта и спустя несколько минут уже заваривал в кипятке пакетик ароматного чая. С удовольствием отхлебнул горячего напитка, грея ладони о жаркие бока кружки. Прислонился к широкому стволу дуба, ощутив спиной его шероховатую поверхность. Суровая простота природы придавала спокойствия и уверенности, в отличие от шумных каменных джунглей города.
Неожиданно перекличка лесных птиц резко прекратилась, затаились, что-то их напугало. Если бы хищник, то наоборот подняли бы гам. Павел украдкой осмотрелся, стараясь вычислить пришельца. Хорошо укрылся, сразу и не определишь где. Обжигающее ощущение от чужого взгляда, полоснуло словно бритвой. Павел мгновенно нырнул в сторону, сжимая в руке «винторез». Кружка упал в снег, и чай, плавя кристаллики снежинок, устремился к скрытой под снегом земле.
Ермак осторожно, прикрываясь поваленным деревом, отполз в сторону. Стараясь не высовываться, принялся обходить густой ельник, из которого как показалось, за ним наблюдали.
Он сосредоточенно, до рези в глазах, пытался высмотреть возможного противника. Но тщетно. Может он играет в игры с собственным воображением? Павел осторожно приблизился к месту, где должен был находиться наблюдатель, и нашёл едва заметные отпечатки. Снег придавлен так, словно человек который тут стоял почти ничего не весил. След почти не читался, единственное, что можно было определить – это внушительный размер и только. Ермак вернулся к рюкзаку. С сожалением посмотрел на валяющуюся в снегу кружку, бережно поднял её, сложил таганок и сунул их в рюкзак.
– Попили чайку.
Нужно продолжать путь. Ермак пристегнул лыжи и двинулся дальше. Головная боль сменилась слуховыми галлюцинациями: то и дело странные голоса шептали слова на незнакомом языке, в каждом звуке неся враждебность.
Лес изменился. Это был уже не тот приветливый сосновый бор, в который Ермак входил на рассвете. Елки ощетинились обледенелыми иглами, норовя зацепиться за одежду. Небо затянуло свинцовыми тучами и острые как стекло снежинки посыпались сверху, ветер то и дело подхватывал их, швыряя в лицо. Хищные тени расползлись между деревьями, пожирая пространство. Словно попал в самые недра угрюмого, не изменившегося за столетия бора. Все чаще попадались непроходимые участки из поваленных бурей деревьев и густых колючих кустарников. Видно стихия бесновалась здесь, вырывая деревья и швыряя их наземь.
След охотника вновь прервался, и на этот раз окончательно: в заляпанном бурыми пятнами крови снегу валялась рукавица и сломанные лыжи. Снегопад уже успел присыпать отпечатки разыгравшейся здесь драмы. Ермак исследовал лес вокруг – если охотник ранен, то далеко уйти не мог. Если его утащил дикий зверь, то где-то останутся отметины: кусочки ткани на ветвях кустарника, сломанные веточки, а может и тело несчастного.
Павел расширял территорию поиска, двигаясь по спирали. Никаких зацепок. Приближалось время выходить на связь с Димой. Ермак закатал рукав, сверяясь по часам.
Так и есть: пятнадцать тридцать, надёжная механика исправно указывала время, вот только стрелка компаса вертелась, как сумасшедшая. Странно. Павел достал спутниковый телефон, нажал кнопку, но мобильник отказался работать. Ермак заменил аккумулятор, это не помогло – телефон не подавал признаков жизни.
Ощущение чужого присутствия отвлекло от манипуляций с мобильником. Ермак пристально оглядел лес вокруг, однако вычислить «гостя» не получилось. Проклятые голоса мешали сосредоточиться.
– Что ж, поиграем.
Ермак быстро заскользил на лыжах, углубляясь в чащу. Пробежал с полкилометра, выбрался на небольшую просеку и одним рывком пересек её. Съехал в овраг, скинул лыжи и, пробежав десяток метров, залег в кустарнике. Преследователь должен будет выйти на открытое пространство и тогда появится возможность увидеть его. Павел снял винторез с предохранителя и замер, выжидая.
Он лежал уже долго. Может, никакого преследователя и нет. А все это – последствия давления, которое оказывает лес.
Неожиданно Павел почувствовал, что кто-то вновь сверлит взглядом спину. Неужели обошел?
Ермак резко крутнулся, прицелившись в то место, где должен находиться противник. Пусто! Холодок пробежал от основания позвоночника до затылка. Павел уже забыл то время, когда был зелёным новичком в армейской разведке, и кто-то мог взять его на прицел первым. Ермак неосознанно погладил висящий под одеждой на груди амулет – медвежий коготь. Его еще в детстве подарил дед – сибиряк, известный на всю округу знахарь и охотник. Павел потерял родителей еще в младенчестве и старик вырастил его, научил всему, что знал сам о тайге и об охоте. Убивать людей уже учила война.
Ощущение беспомощности пыталось сковать разум. Страх требовал бежать, не разбирая дороги.