– Ну, тогда к восьми. Железно! Все. Я побежала.
Наташа поймала такси и через двадцать минут была у Пяти углов. Расплатившись с водителем, дальше пошла пешком, надеясь унять волнение. Всю дорогу она гадала о том, какой будет эта встреча, как она станет объяснять все Пахомову. Рассказать вначале о несчастье, или порадовать тем, что у них будет ребенок?
Она посмотрела на Борин дом. Окна комнат выходят во двор, зато в кухне горит свет.
Буквально взлетев на второй этаж, она бесшумно открыла дверь своими ключами. В коридоре было темновато, из комнаты доносилась музыка. Желая устроить Пахомову сюрприз, она тихонько сняла пальто и собиралась повесить его на вешалку, когда дверь в гостиную распахнулась и оттуда буквально вывалилась девица в одной лишь Бориной рубашке. За ней еще одна, в комбинации. Наташа окаменела. Девицы, взявшись за руки и шепчась, направились к ванной и тут заметили в полутемной прихожей Наташу с пальто в руках. Девица в рубашке бросилась обратно в комнату, а вторая сначала завизжала, а потом принялась хохотать, как сумасшедшая.
В дверях показался Пахомов, в одних джинсах и босой. Было видно, что он выпил немало, но хочет казаться трезвым. Не спуская с Наташи налитых кровью глаз, он втолкнул обеих девиц в комнату.
– Ну и что тебе здесь нужно?.. – едва сдерживая бешенство, поинтересовался он.
– Ничего, – ответила она непослушными губами, положила ключи на тумбочку и покинула квартиру.
Борис несколько секунд смотрел на захлопнувшуюся за ней дверь, затем вернулся в комнату и плюхнулся на диван. Девицы щекотали Андрея, тот вяло отбивался.
– Это была она?..
– Угу, – мрачно кивнул Пахомов.
– И что сказала?
– Ничего.
– Да пошли ты ее… – предложил Свиридов.
– Уже послал! Эй, девчонки, кто хочет еще выпить?
Она не помнила, как добралась до дома. Шла пешком, будто на автопилоте, и оказалась у дверей в половине второго ночи.
– Ты что так рано? – удивилась Людка.
– Поздно, – чужим голосом ответила Наташа. – Уже все поздно. У него дома две голые девки, и он сам… голый…
У нее началась настоящая истерика. Людка как могла, пыталась ее успокоить. Налила валерьянки, улеглась с ней вместе в постель. Наталья долго рыдала, бормотала проклятия в адрес Пахомова, а потом затихла и уснула на плече у подруги.
А утром она выглядела абсолютно спокойной. Людку столь резкая перемена даже удивила.
– Что ты решила?
– Я все решила. Только очень прошу, не вмешивайся, не звони ему.
– Стану я этому кобелю звонить! Месяц ему, видишь ли, не потерпеть! Сам еще опять к тебе прибежит, а ты его помурыжь… Пусть объясняется и прощенья просит!
– Не будет он просить прощения. Но ты все равно не звони. Сама разберусь.
Она связалась с Ириной Романовной и предупредила, что завтра днем зайдет занести Боре кое-что.
Когда она появилась в квартире на Ломоносова, Ирина Романовна встретила ее с извиняющимся лицом.
– Я сказала Боре, что вы зайдете, и он просил передать вам вот это, – старушка указала на чемодан, с которым они ездили на юг.
Наташа молча открыла его, отобрала несколько своих вещей, оставив все, что купил ей Пахомов. Положила сверху два золотых кольца, цепочку с кулоном, браслет. Захлопнув чемодан, обернулась к Ирине Романовне.
– Свое я забрала, а остальное передайте Борису.
– Что у вас случилось, Наташенька? – участливо спросила пожилая женщина.
Наташа резко ответила:
– Ничего особенного. Просто мы не подходим друг другу. Извините, я спешу.
Миновал месяц. Из НИИ Наташе пришлось уволиться, вместо этого она устроилась в два места уборщицей. В день была занята часа три-четыре, остальное время пролетало в заботах о Сашке.
Он по-прежнему оставался замкнутым, почти не разговаривал, целыми днями пялился в потолок, погруженный в свои невеселые мысли. Чтобы хоть как-то отвлечь его, Наташа купила с рук переносной цветной телевизор, который он мог включать из постели. Это немного помогло. Перестройка и гласность в СССР набирала темпы. И на центральных программах, и на ленинградской появились новые передачи, в которых открывали историческую правду и откровенно говорили о нынешней ситуации в стране. В эфир пускали прямые репортажи с митингов и съездов. Всегда интересовавшийся политикой, Саша увлекся, смотрел все подряд, а после пересказывал жене. Наташа особо не вникала, слушала вполуха, но была рада, что муж понемногу забывает о трагедии.
Объявилась Людка, где-то пропадавшая больше трех недель. Подруги устроились на кухне. Пока Наташа заваривала чай, Людка принялась делиться новостями.
– Я с таким кадром познакомилась! Моряк, старший механик, десять лет в загранку ходит. Денег – куры не клюют! Такси, рестораны! Квартира, машина и, главное – разведенный. Я явно в его вкусе, он говорит: хорошего человека должно быть много. Ну и сам он не худенький. Завтра поеду к нему на пароход.
– Зачем на пароход, – не поняла Наташа, – если у него квартира есть?
– Проводить в рейс. Чужих туда не пускают, только жен и невест.
– Он что, предложение сделал?
– Попросил ждать из рейса. Надолго уходит, на четыре месяца.
– И ты будешь столько ждать? Что-то не верится…
– Посмотрим. Если кто-нибудь поинтересней не подвернется. Ну, а ты как? Как себя чувствуешь?
– Нормально.
– А как Борька на известие о беременности отреагировал? Небось, обрадовался?
– А я уже не беременна, – спокойно ответила Наташа, ставя перед подругой чашку с чаем.
– Что?.. Неужели вы так и не помирились? Да он бы для тебя… Дура ты, Наташка, – продолжила Людмила после небольшой паузы. – Я тут поразмышляла на эту тему и пришла к выводу, что на разовые измены не стоит обращать внимания.
У мужиков, если не для души, а для тела – не считается. Я так поняла, что моряки почти в каждом порту того… с девушками легкого поведения. Но на семью не влияет. Это не по любви, а чтобы сперма в голову не ударила.
– Ну, ты, Людка, как ляпнешь! – не слишком весело усмехнулась Наташа.
– Как думала, так и сказала. Короче, чтобы не рехнуться. Так что ты, может, зря на него обиделась, и уж точно зря аборт сделала.
– Зря?.. – крикнула Наталья, но, вспомнив о муже в соседней комнате, заговорила почти шепотом. – На мне Сашка парализованный, Димке еще пяти нет. И я буду с пузом! Все. Проехали. А ты не вздумай Пахомову звонить. И хватит о нем! Скажи лучше, что с продуктами делать? Ни черта не достать, на очереди по два часа в день уходит. То одно с прилавков пропадает, то другое. Вчера за пельменями стояла – так чуть до драки не дошло…