Пораженный Илья истошно заорал и полез в карман рваного плаща, доставая кинжал. Даже не приближаясь, я уже знала, что он был из железа – смертельно опасного для всякого, в ком есть хоть капля демонической крови.
Илья присел на корточки, а потом взмыл в воздух в прыжке, и языки пламени, что бушевали во мне, слились в адское пекло. Я помчалась по крыше, когда Страж размахнулся и метнул кинжал в мою сторону. Рухнув на бетонную поверхность, я услышала, как кинжал со свистом пронесся у меня над головой. Я схватила Илью за ноги, впиваясь в них когтями, и изо всех сил дернула вниз.
Илья не ожидал нападения и растерялся, в то время как я продолжила атаковать, но на этот раз промахнулась. Крутанувшись, я снова выбросила вперед когтистую руку. На этот раз я была умнее. Мои когти ударились ему в грудь, вонзаясь глубоко, разрывая толстую кожу. Кровь брызнула из раны, а потом заструилась сильнее и сильнее. Ошарашенный происходящим, Страж отшатнулся назад, к краю крыши, прижимая руки к груди. Этот удар не был смертельным, но, пока он в изумлении смотрел на меня, я увидела отличную возможность для следующего выпада. Его горло маячило передо мной, такое уязвимое и беззащитное. Стоило мне вцепиться в него, и он бы уже не оправился.
Я шагнула к нему, и мои крылья дернулись, когда я снова занесла руку. Мышцы напряглись от нетерпения. Я хотела вырубить его, покончить с ним раз и навсегда. Илья – мой отец, и он пытался меня убить – одному Богу известно, сколько раз. Расправа над ним представлялась мне оправданной, справедливой, потому что, если его не остановить сейчас, он не оставит меня в покое.
Мои глаза встретились с его голубыми глазами, и вся моя ярость, вся моя боль закружились в смерче сумбурных и гадких мыслей, вместив в себя воспоминания о долгих годах страданий, когда я чувствовала себя изгоем, неприкаянным и нелюбимым ребенком. А еще потрясение от осознания того, что родная плоть и кровь хочет моей смерти. Это стало таким же страшным ударом, как обрушилось на меня известие о том, кто мои родители. И мне…
Мне стало грустно.
Я могла бы уважать его. Могла бы стать для него хорошей дочерью. С каждым годом узнавать его все лучше. Я могла бы его любить.
Но он сделал свой выбор – предпочел ничего этого не иметь.
Он даже не стоил чувства вины длиною в жизнь, что я несла бы на своих плечах.
Опустив руку, я отступила от него и почувствовала, как сотряслась крыша под тяжестью еще одного поверженного Стража. Я приготовилась что-то сказать, когда вдруг темное пятно – тень – вынырнуло из-за выступа и пронеслось по крыше.
Прежде чем кто-либо из нас смог шелохнуться, Сэм уже стоял между мной и Ильей. Не Сэм, о чем напомнил мне острый приступ боли, но Лилин. Он не пустился в разговоры, а сразу метнулся к Илье. Последний стоявший Страж что-то крикнул, но его слова прозвучали неразборчиво, а вопль оборвался, когда Рот отправил его в нокаут.
Лилин уже приклеился к Илье, сжимая его за горло, и тянул вниз, на себя. Поначалу я, ошеломленная, застыла в ступоре. Странно было видеть, как существо, похожее на Сэма, полностью парализовало Стража. В голове не укладывалось, что это сделал не худосочный Сэм, а вполне себе упитанная версия всеобщего кошмара.
Лилин поднял плечи, глубоко втягивая воздух. Меня сковал ужас, когда я поняла, что он пьет душу Ильи. Его аура мигнула, как меркнущий свет, а потом и вовсе погасла. Холодный ветер ударил мне в лицо, разметал пряди волос, когда я дернулась в сторону, хотя и сознавая, что уже поздно. Лилин действовал слишком быстро, нанося свои смертоносные удары. Он атаковал, как кобра, самая ядовитая из змей.
Рот внезапно оказался позади меня, обвивая рукой мою талию, прижимая к себе, но, по правде говоря, я и не сопротивлялась, потому что знала – о боже, я знала, – что это конец.
Несколько секунд – и Лилин отпустил Илью. Спина Стража казалась неестественно прямой и будто окаменевшей, когда он откинулся на низкие перила на краю крыши. Я ожидала, что он вот-вот превратится в чудовище, как случилось с Петром после того, как я забрала его душу, но этого не произошло.
Кожа Ильи порозовела, когда он вернулся в человеческую форму, и его крылья сложились на спине. Исчезли клыки и когти. Рана в груди – моих рук дело, – кровоточила сильнее, и еще более отчетливо проступил шрам на его лице.
Не было никакого призрака.
От души Ильи ничего не осталось.
Взгляд голубых глаз, обычно исполненный ненависти, был унылым и безжизненным, когда Илья сделал еще один шаг назад и упал через перила вниз. Конец.
Крутанувшись, Лилин повернулся к нам лицом. Он тотчас начал менять обличье – его тело перекосилось, сгибаясь пополам и выпрямляясь, голова запрокинулась назад. Тело удлинилось, а потом поползло вширь, набухая.
– Боже мой, – прошептала я, когда страшная догадка, похлеще всех виденных ужасов, осенила меня.
Лилин принимал форму Ильи, точно так же, как до этого – Сэма. Он становился чем-то совершенно другим, и вскоре перед нами стоял уже не Сэм, а точная копия Ильи, вплоть до шрама, протянувшегося от глаза до уголка рта.
– Добро пожаловать. – Даже голос Лилин звучал так же, как голос Ильи. Единственное, чего не хватало, так это ауры. Как и в случае с двойником Сэма, Лилин окружала пустота.
Лилин согнул мощные ноги в коленях, расправляя плечи. Его кожа затвердела до гранита, за спиной раскрылись массивные крылья. Губы скривились в ухмылке, когда он взмыл в воздух, быстро исчезая за крышами соседних домов.
Тяжело дыша, я оторвалась от Рота, и он убрал руку. Я подошла к краю крыши и посмотрела вниз. На улице собралась толпа людей. Кто-то пятился в испуге, прикрывая руками рот. Кто-то корчился в приступе рвоты.
Я крепко зажмурилась, живот скрутило. Настоящий Илья лежал на тротуаре внизу, и от него осталось… месиво. Чувствуя, как сдавило горло, я отвернулась и вымученно вздохнула.
– Надо предупредить остальных Стражей.
Хлопья посыпались из густых облаков в вышине, тонким слоем снега припорошило крыши зданий. Сумерки медленно вторгались в город, и далеко внизу мерцали фонари и белые рождественские огоньки гирлянд, нанизанных на деревья.
Стоя у бортика крыши и наблюдая, как снуют по улицам горожане, кто-то останавливается, чтобы поймать такси, я подумала, что, если бы смогла запечатлеть этот момент на фотографии, получилась бы идеальная рождественская открытка.
Было что-то успокаивающее в том, что миллионы людей жили своей жизнью, даже не подозревая о реальной опасности, угрожающей их городу. Спустя столько времени до меня наконец дошло, почему Альфы стремились к тому, чтобы люди ничего не знали о существования демонов. За этой настойчивостью скрывалось больше, чем просто желание укрепить веру в высшие силы. Альфы оберегали людей, их спокойную размеренную жизнь, потому что если бы люди узнали правду, мир изменился бы безвозвратно – в нем не осталось бы ничего человеческого.