— Вот для того, чтобы выполнить эту задачу вам как раз и необходимо выступить с разоблачением. — Я подал ему папку. — Вот ознакомьтесь, мы подготовили все необходимые материалы.
Поповичев углубился в чтение.
— Но это же… Ничего не понимаю.
— Я вздохнул. Случай был тяжелый. Есть люди, до которых все доходит очень долго и с большим трудом.
— Послушайте, Алексей Валентинович, мы сейчас ведем переговоры с одним из популярных телевизионных каналов. Там есть одна передача, которая посвящена всяким криминальным делам. Вы должны будете в ней выступить. И произнести пламенную речь. Тезисы мы вам написали. Пожалуйста, выучите их самым тщательным образом. Вы приведете любопытные факты. Они в материалах тоже изложены. Это сразу же привлечет к вам большое внимание. Помочь нашему делу способен только популярный политик. И вы должны им стать, причем быстро.
— Депутат с сомнением посмотрел на нас, но кивнул головой.
— Скажите, вы хотите быть известным, хотите избраться на следующих выборах, хотите наконец иметь много денег? — Поповичев снова кивнул головой. Я увидел, как вдруг заблестели до сей минуты его тусклые глаза. — Если вы все этого хотите достигнуть, слушайте и делайте так, как говорю я и Игорь Игоревич. Перед вами открывается широкая дорога, конец которой даже невозможно представить. — Я наклонился к нему и принял заговорческий вид. — Я не исключаю, что однажды вы сможете баллотироваться на пост президента. А там, как знать… Но нужно хорошо начать, начать так, чтобы о вас в самое ближайшее время заговорила бы вся страна.
— Я готов, — вдруг совсем другим тоном произнес Поповичев. — Я сделаю все, как вы говорите.
— Вы правильно поступаете. Выучите все, что тут написано, — кивнул я на папку, — а через денек Игорь Игоревич проведет с вами генеральную репетицию. Если выступление на телевидение окажется удачным, пусть к вершинам власти для вас будет открыт.
— Я постараюсь, — еще раз заверил Поповичев.
— Я встал. Мы попрощались и покинули кабинет депутата.
— А здорово вы его раскрутили, — сказал Потоцкий, когда мы шли по думскому коридору. — Теперь он будет землю рыть. Хотя противно иметь дела с такими типами.
— Ему принадлежит будущее, — заметил я.
— Вы это всерьез?
— Разумеется. Другое дело, что это будущее может быть не слишком лучезарным для страны, но ничего н поделаешь.
— Не хотел бы я жить в таком будущем.
— Почему? Вы полагаете, Игорь, что настоящее чем-то лучше? Многим ли отличаются те, кто нами сегодня правит, от Поповичева? Я давно уже не надеюсь на власть, в нее всегда будут стремиться самые темные и убогие личности. Это один из способов прикрыть свой комплекс неполноценности. Поедемте в офис. У нас много дел. Надо окончательно решить вопрос с передачей на ТВ.
— День действительно выдался очень хлопотливым, начальство подбросило еще пару заданий. И я уехал с работы так поздно, что мчался по почти свободной магистрали. Сильно хотелось есть, но я знал, что дома меня встретит пустой холодильник. Все же не так уж и хорошо жить одному, тем более я принадлежу к той категории мужчин, которая не любит заниматься домашним хозяйством. Да и вообще с некоторых пор я стал замечать, что одиночество меня начинает тяготить. После развода, вдоволь нахлебавшись прелестями семейной жизни, я просто наслаждался тишиной и покоем, тем, что больше ни от кого не завишу. Но с тех пор прошло немало времени и, кажется, у меня стали появляться другие желания.
— Мои мысли невольно перескочили к Царегородцевой, вернее, сперва в воображение возник ее образ, а потом я стал думать о том, что никак не пойму, что же она за человек, в какую игру со мной играет? Насколько ясно она представляет, что такое концерн, в котором работает? Очень не хочется думать, что она хоть одним боком замешена во всех его грязных делах.
— Я заехал в магазин, купил пачку пельменей. И прямо из двери прошел на кухню. У меня было ощущение, что если я сейчас не поем, мой желудок свернется калачиком в животе.
— Пельмени уже закипали, когда в мою дверь кто-то позвонил. Я подошел к ней заглянул в глазок. И обомлел: на лестничной площадке стояла Царегородцева. Если бы там находился Иисус Христос, я бы удивился гораздо меньше.
— Я открыл дверь. Моя гостья явно испытывала смущение.
— Здравствуйте, Леонид Валерьевич, вы удивлены столь поздним моим визитом?
— Не буду скрывать, более чем.
— Я понимаю. Но у меня не было выхода.
— Раз нет выхода, тогда входите.
— Царегородцева вошла в квартиру.
— У вас, кажется, что-то бежит.
— Мои пельмени!
— Я помчался на кухню. Я успел во время, еще бы пару секунд, и все мои пельмени оказались бы на плите.
— Я выключил комфорку и вернулся к поздней гостьи.
— Вы не поужинайте со мной? Хотя могу предложить только пельмени.
— А знаете, с удовольствием. Я тоже хочу есть.
— Тогда проходите в комнату. И садитесь, где понравится.
— Я снова помчался на кухню, проклинаю себя за то, что в доме почти нет никаких запасов еды. И даже спиртного; кроме бутылки водки, я ничего не обнаружил. Придется угощать тем, что есть в наличие.
— Я разложил пельмени по тарелкам, достал бутылку водки, погрузил все это на поднос и направился в комнату.
Царегордцева сидела на тахте и с любопытством осматривалась вокруг. При виде меня она встала.
— Вот значит, где все и происходило, — вдруг произнесла она загадочную фразу.
— Что происходило?
— Да ничего, это я так. Ваша жизнь здесь происходит.
— Но не только тут, в других местах тоже. Садитесь. Вы не против, если мы выпьем. Все же такое событие, вы пришли ко мне.
— Давайте выпьем, только чуть-чуть. Я ведь за рулем.
— Ах да. Ну, ничего, сейчас милиция уже спит. — Я в самом деле налил водку на самое донышко рюмок. — За что?
— А давайте просто так выпьем.
— Мы выпили просто так, и Царегородцева в самом деле стала с аппетитом есть. Я не отставал от нее.
— Неужели вы живете совсем один? — вдруг спросила она.
— Совсем один.
— И вам не грустно?
— Бывает по всякому. Хотя иногда грустно.
— Царегородцева о чем-то так глубоко задумалась, что даже перестала есть.
— Я к вам пришла за помощью, — вдруг сказала она.
— Что-то случилось?
— Она кивнула головой.
— Мне опять угрожают. На этот раз грозят похитить дочь. Я просто в ужасе, не знаю, что делать.
— Чего они требуют?
— Информацию о всех финансовых потоках, обо всем, что мы затеваем. Кроме того, они снова хотят, чтобы я перечислила бы средства на какие-то счета. Я не знаю, что делать. Мне страшно.