— И все же в чем конкретно, можно узнать?
Семеняка неохотно пожал плечами.
— Я же сказал, пунктов было много. Прежде всего, то, что с помощью разных финансовых схем владельцы завода уводят большую часть прибыли из под налогообложения. И при этом рабочим платят мизерную зарплату. Раньше уголь поставлялся с местных шахт, а теперь его привозят издалека. А шахтеры остаются без работы. Хотя комбинат безбожно загрязняет воздух, ни копейки не вкладывается в создание очистных сооружений. А в результате смертность в городе в полтора раза выше, чем в среднем по стране. Ну и еще про наркотики.
— А что про наркотики? — живо спросил я.
— Ну что якобы некие преступные группировки тесно связанные с руководством концерна распространяют среди рабочих завода и вообще горожан это зелье. Сами понимаете, что это полная чушь! — фыркнул Семеняка.
— Понимаю. А что наркомания здесь действительно очень сильна?
— Наркотиков в городе в самом деле много, можно купить чуть ли не каждом углу. Через город как раз идет транзитный путь. Вам еще в гостинице не предлагали?
— Пока нет.
— Ну, предложат. Только причем тут наши с вами шефы.
— Хорошо, что же произошло после статьи?
— Все словно с цепи сорвались, начиная губернатора и кончая последним бомжем. И теперь только и слышишь про то, что хозяева комбината всех грабят. Без конца появляются статьи в газетах, чуть ли не каждый день на комбинате очередная проверка. Губернатор во всеуслышание говорит, что намерен выгнать концерн с завода, кроет наших шефов, чуть ли не матом, сравнивает с живодерами. Ну и многое чего еще подобного. Как видите, ситуация хреновая.
— Вижу, — согласился я. — А могу я встретиться с этим Подымовым?
— Семеняка удивленно посмотрел на меня.
— Я думал, что вы захотите встречаться с другими журналистами. Я тут провел некоторую работу, они жаждут ринуться в бой. Конечно, не бескорыстно, — хихикнул Семеняка.
— С ними я тоже непременно встречусь. Но мне хочется знать противника в лицо. Насколько это серьезный враг.
— Он считается у нас звездой местной журналистики. С ним будет очень тяжело. И его не купишь. Многие пытались. Все это знают и поэтому верят каждому написанному им слову.
— Вы организуете с ним мою встречу?
— Сам то я с ним не общаюсь, между нами идет непремиримая война ни на жизнь, а не смерть. Как между алой и белой розой, — в очередной раз хихикнул Семеняка. — Но городок у нас не так чтобы большой, можно организовать встречу через третьих лиц. Когда вы с ним желаете встретиться?
— Лучше всего сегодня.
— Хорошо, к вечеру попробую это сделать. Будут еще какие-нибудь пожелания?
— Непременно. Я хочу поговорить с лояльными к нам журналистами, с теми, кто хотят вступить в бой. Нужно приступать к массированной пропагандисткой кампании по реабилитации владельцев комбината. Вы можете составить примерную смету. Я же не знаю здешних расценок.
— Она уже давно есть. Вот, пожалуйста, — протянул он мне листок бумаги. — Что касается журналистов, они могут прибыть сюда уже через полчаса. Они ждут лишь сигнала. Я их еще вчера предупредил.
— Я улыбнулся.
— С вами приятно работать.
— Стараемся, уважаемый Леонид Валерьевич. — Внезапно он как-то странно посмотрел на меня. — Я надеюсь, что вы там расскажите, когда вернетесь, о моих скромных заслугах. Буду очень вам признателен.
— Вот в чем заключается разгадка его необычной предупредительности. Я улыбнулся как можно доброжелательней.
— Можете на меня рассчитывать, расскажу во всех деталях.
— Я увидел, как довольно блеснули его глаза.
— А теперь зовите своих журналистов, — сказал я.
Их собралось человек семь. Работать с ними оказалось более чем просто. Они были готовы буквально на все, причем, за такую сумму, за которую я бы даже не стал шевелить пальцем. Но по-видимому, их полунищенское существование делало их столь податливыми, что ни о чем другом, кроме как о деньгах, думать они были не в состоянии. Я видел, как весело усмехался Семеняка, видя мое изумление. Судя по всему, для него в этом не заключалось ничего необычного, он отлично знал о сговорчивости местной ветви четвертой власти.
Мы быстро наметили план предстоящей кампании по реабилитации концерна, я вручил всем небольшой аванс в конвертах, которые предусмотрительно заготовил заранее Семеняка. Это так окрылили их получателей, что они явно были готовы броситься в атаку прямо сейчас.
Наконец все разошлись.
— Вы удивлены, Леонид Валерьевич? — осведомился Семеняка.
— Сперва удивлялся, потом перестал удивляться.
— У нас действительно живут бедно, хотя край и богатый. Но это вовсе не залог всеобщего благосостояния. Каждый должен найти к заветному ларцу свой золотой ключик. Разве у вас не так?
Судя по всему, он его отыскал, подумал я о Семеняке. Но развивать эту тему вслух не стал.
— Что делать мне сейчас?
— А ничего не делайте, отдохните, вы уже хорошо поработали. Посмотрите наш город. Он правду не стоит того, чтобы тратить на его осмотр ваше драгоценное время, но все же будет легче понимать, чем и как живет здешний люд. А вечером вместе с дорогой Мариной Анатольевной пожалуйте ко мне на ужин. Супруга уже вся в заботах. Это вам будет не гостиничный ресторан, — довольно засмеялся он.
— А как же встреча с этим Подымовым?
Семеняка непривычно серьезно посмотрел на меня.
— После знакомства с нашими журналистами вы еще не передумали?
— Наоборот, мое желание лишь усилилось. Хочется посмотреть на альтернативный вариант.
— Я вам обещал встречу, значит, она состоится.
— Когда?
— Не беспокойтесь, сегодня. А пока отдыхайте. Ровно в шесть часов машина вас и Марину Анатольевну будет ждать у гостиницы. Так что до вечера.
Я последовал совету Семеняки и часа два гулял по города. Он в самом деле производил весьма безрадостное впечатление. Застроенный в основном невысокими, невыразительными домами, он вызывал чувство уныния и безысходности. На дорогах было совсем немного машин, люди безропотно подолгу дожидались на остановках автобусов. Я засек время; переполненная и полуразбитая машина приехала только через пятнадцать минут.
Я вернулся в гостиницу, постучался в номер к Царегородцевой. Но мне никто не ответил. Я пришел к себе и решил, что совсем будет неплохо, если я посплю. В последнее время я почти хронически не высыпался, И грех не воспользоваться такой благоприятной ситуацией. Когда она выпадет еще раз.
Я проснулся в половине шестого. Привел в себя в порядок и вышел в коридор. На этот раз мой стук не остался без ответа, Царегородцева отворила дверь.