— Сухой, обещай… — Вадим замолчал. — Ладно, я тебя позже попрошу.
— Попроси, попроси, — кивнул Сухой.
Взяв левее, он стал обходить площадь перед ДК по краю, сразу направляясь за здание, к аттракционам.
На аттракционной площадке одиноко стоял «Патриот» без верха. Дверцы были распахнуты, и внутри салона не накопилось много воды. Малахов немедленно запустил главный компьютер. Система долго перегружалась, приходя в себя после полного небытия, но в конце концов заработала. Сама по себе тихо завыла турбина, пополняя энергоресурсы внедорожника. Машина подавала признаки жизни. Вслед за компьютером ожила система защиты, показав, что в рабочем состоянии остались только пулеметы, спрятанные под крыльями. Боезапас был крайне ограничен. Вадим попытался установить связь с группой, но ничего не вышло.
— Ты очки свои не потерял? — не оглядываясь, спросил Сухого Вадим.
— Что я, совсем? — Сухомлинов выудил из внутреннего кармана пыльника аккуратно замотанные в тряпочку очки. — Вот они.
— Надень, проверим связь.
— Нормально работают, — отозвался Сухой после того, как, водрузив на нос коммуникатор, увидел данные с основного компьютера.
— Так, значит, остальные коммуникаторы уничтожены, раз не выходят на связь.
Вадим включил блок связи с Центром. Он надеялся, что Гера все-таки восстановил поврежденную антенну. Сразу, словно на той стороне только и ждали, на экран посыпались сообщения.
«Код НОЛЬ. Операцию прекратить, личный состав немедленно эвакуировать, сообщить время прибытия на точку доставки».
— Что там? — Сухой заглядывал через плечо Малахову, но понять ничего не мог.
— Они уже почти десяти часов как отозвали нас. Подожди… — Вадим запустил голосовую связь. — Центр, я «Табигон», срочная эвакуация невозможна, прошу отсрочку.
— «Табигон», что у вас, почему не выходите на связь? — отозвался с той стороны строгий безликий голос.
— У нас форс-мажор, прекратить операцию не могу, — ответил Малахов. — Мне необходимо время для поиска членов группы.
— Операцию прекратить, время эвакуации один час. — Голос был неумолим.
— Прием, прием, не слышу вас. — Малахов стучал по микрофону, изображая помехи. — Прием, при…
Вадим отключил связь.
— Сейчас все брошу и срочно начну убегать, — пробормотал Малахов. — Козлы.
Пискнул сигнал запуска сканера. Через несколько секунд, когда сканирование было закончено, на экране засветился отчет.
— Вот они. — Вадим показал Сухому три синие точки на экране. — Это их персональные датчики.
— В одежду вшиты?
— Нет, это капсулы, которые вживляются под кожу. — Вадим протянул руку и сдвинул рукав. На обратной стороне запястья был едва заметный бугорок.
Малахов повертел трекбол и изменил точку наблюдения.
— Вот! Первый этаж ДК, левое крыло. Только сколько же там народу всюду!
На трехмерной модели здания можно было легко разобрать общую обстановку внутри дома культуры. Судя по картинке, практически в каждом помещении на втором этаже находились люди. У всех было стрелковое оружие.
— Ну что, время собирать камни? — Вадим вопросительно поглядел на Сухого. — Остаешься здесь, если увидишь, что дело плохо, а это значит, все синие отметки погаснут, выходи на связь с Центром и сообщи о гибели группы. Понял?
— Не тупой! — угрюмо ответил Сухомлинов. — Только куда ты полезешь один на двадцать человек.
— Тебя не спрошу. А скажи, почему мне Сизов сказал, что это ты меня двинул в тоннеле?
— Почему, почему, — пробурчал Сухой. — Надеялся, что ты меня прибьешь, как на волю выберешься.
— Это у вас, у ученых, так принято?
— Да пойми ты, — взвился внезапно Сухой, — какие ученые, это обычный гадючник! Сизов раньше комсомольским лидером был, потом благодаря старым связями деньги на это «О-Сознание» выбил. А работать-то надо кому-то? Надо! Собрал толковых людей по всей стране, ну и как стали результаты появляться — так он начал по одному от основных сотрудников избавляться! Зачем ему конкуренция? Только не понял он своим умом скудным, что в конце концов наделает делов. Вон посмотри вокруг!
— Ладно, примем пока твою версию. Что-то мне кажется, что я еще побеседую с твоими бывшими коллегами. Все, пока вопрос закрыт.
Малахов начал колдовать над главным компьютером.
— Так, теперь все с моих очков будет идти на этот экран, будешь смотреть репортаж с места события. Он и в Центр идти будет.
Закончив с компьютером, Вадим вылез из машины и потянул на себя оставшуюся половинку задней двери. Та, пронзительно скрипнув, отвалилась. Чертыхнувшись, Вадим открыл оружейный ящик, служивший боковым сиденьем машины. Подумав, он сбросил куртку и вместо обычной разгрузки достал из своей камуфляжной сумки другую, рассчитанную на большой боекомплект. Разгрузку он повесил поверх тонкого фуллеренового бронежилета. Десяток рожков он разместил в нагрудных клапанах. «Беретта» устроилась в облегченной кобуре на поясе. Из ящика он извлек короткоствольный автомат и, проверив его, перекинул ремень через голову. Потом достал титановую полусферу, подогнал ремень под себя. Из кармана брюк выудил тонкий шнурок и привязал его к дужкам очков, чтобы не потерялись в критической ситуации.
— Ты говоришь, у «О-Сознания» вашего появилась охрана? Как они выглядели? — спросил Вадим.
— Да такие мордовороты, как сборная Тырдыкистана по вольной борьбе.
— Ну, это, наверное, хорошо, громче сопеть будут. Издалека услышу. Давай жди.
— Ты бы лучше через черный ход пошел, — остановил Малахова сталкер. — Там с фасада все разбито.
— Мы что с тобой, в игрушки компьютерные играем? — отозвался Вадим. — Ты мне еще предложи из подвала заходить.
Факты не существуют — есть только интерпретации.
Фридрих Ницше
Ступеньки, ведущие к главному порталу ДК, были давно разбиты и оползли вниз обломками гранита. Сейчас эти гранитные осколки, залитые осенним дождем, тоскливо блестели на полированных местах. Все стекла в здании выбили, и даже алюминиевые рамы, в которых когда-то держались эти стекла, были растащены мародерами. Стекольное крошево тревожно хрустело под ногами, и Вадиму казалось, что звук разносится по всему зданию дома культуры. Первый этаж встретил Малахова диковатым панно, в котором, несмотря на осыпавшиеся фрески, еще угадывались и творческие порывы советских ученых, и ленинский энтузиазм миллионов. За деревянным барьером стояли разбитые вешалки — здесь раньше был гардероб. Вадим даже заметил несколько алюминиевых жетонов, висящих на крючках уже несколько десятилетий. Среди хаоса полуразрушенного здания дико смотрелось громадное зеркало на стене слева, непонятно каким образом сохранившееся.