В помещении стояла невыносимая духота. Людмила открыла окно. Где-то далеко слышался лай собак.
Налитое свинцом тело заныло. В висках закололо, затылок отдавался тупой болью.
— Как же все нелепо. Нелепо и трагично.
* * *
Утром стоило Людмиле появиться в дверях, как Оксана, ойкнув, быстро встала с кресла.
— Ксюш, сегодня семнадцатое число.
— Я в курсе.
— Помнишь наш разговор?
— Да. — Девочка судорожно растирала запястье.
— Ты… приняла решение?
Вместо ответа Ксения сказала:
— Я видела, как ты ночью спускалась вниз.
— Не могла заснуть, а под самое утро, представляешь, отключилась.
— Папка уже уехал на работу. Сегодня он ушел раньше обычного — без четверти семь. Я тоже не спала, всю ночь думала.
Людмила подняла с пола книгу.
— Я готова тебя выслушать.
— Нина проснулась?
— Не знаю, я сразу пришла к тебе.
— А бабушка?
— Оксана, к чему эти вопросы? Я еле стою на ногах, скажи, ты разрешишь мне выйти замуж за папу?
Ксюша начала обкусывать губы.
— Ты видела, сколько снега выпало? На дорогах наверняка заносы, папка простоит в пробке.
— Не хочешь отвечать?
— А в прошлом году в декабре снега вообще не было. На Новый год шел дождь, бабушка тогда сказала, что погода сошла с ума.
Алимовой сделалось дурно.
— Я поняла. Ты против нашей свадьбы. Против… против. — Людмила развернулась.
— Ты никогда не станешь моей мачехой! — бросила Ксения.
— Не переживай, я выполню обещание. Мои вещи собраны, я ухожу. Прости меня за те страдания, которые доставило тебе мое присутствие. Больше мы не увидимся.
Вопреки ожиданиям слезной истерики не последовало. Людмила написала Виктору длинное письмо, в котором в очередной раз призналась в вечной любви и просила Леонтьева никогда не искать с нею встреч.
Перекинув через плечо спортивную сумку, Алимова спустилась вниз. Когда она на мгновение остановилась у входной двери, в гостиную вбежала Оксана.
Ее пронзительный крик заставил Людмилу вздрогнуть.
— Мама!.. Не уходи! Останься с нами, мама…