– Боже правый! – не выдержал викарий.

– И напоследок скажу, что в этот самый момент он располагает изящной серебряной табакеркой, прежде принадлежавшей убитому! – торжественно объявила миссис Брэдли и безжалостно уставилась на потрясенного священника. – Я знала, что страсть рассовывать по карманам всевозможные емкости рано или поздно поставит вас в нелепое положение. Выверните свои карманы!

Миссис Брайс Харрингей пришла на помощь викарию. Долго возиться не пришлось. Похититель с глупым видом предъявил изящную круглую шкатулку с крышечкой на петлях, диаметром дюйма в три, с гравировкой из трех букв, заплетенных в причудливый орнамент, однако прекрасно читаемых.

Это были инициалы Руперта Сетлея.

Глава XXI
Сейвил

I

– Вот список имен, – сказал инспектор. – Она считает, что голову спрятал один из этих людей. Давайте их проверим – вдруг она права? С этими старушками надо держать ухо востро! К тому же, по правде говоря, сам я зашел в тупик и был бы благодарен за любую ниточку, которая приблизила бы нас к разгадке.

Он достал листок из блокнота миссис Брэдли с отрывными страницами и передал его суперинтенданту. На листке был составлен список тех, кто принял участие в предложенной миссис Брэдли игре и назвал возможные тайники, где следовало искать череп.

– Здесь нет Райта, – проворчал суперинтендант.

– Я тоже заметил.

– Зато есть его друг и… эта женщина.

– Есть юный Харрингей, но нет его мамаши. Как я погляжу, старуха записала себя, викария и его дочь. Здесь же дочка врача, обе дочери майора и садовник Уиллоуз. Его-то можно вычеркнуть: мы знаем каждый его шаг вечером в то воскресенье, да и вообще, на что нам он? Обеих майорских дочек и мисс Брум тоже долой. Смотрите-ка, внизу значится Редси! Получается десять, а не восемь имен. Конечно, Райт мог прослышать об игре от других, врач с майором – от своих дочерей, так что напрасно здесь нет их имен. А где же Сейвил?

– На Сейвила у нас ничего нет. И потом, он же кроткий, как барашек.

– Так я и поверил! Достаточно взглянуть на его мускулы борца-призера! А еще он мог стянуть череп у Райта и спрятать среди камней на морском берегу. Он мог бы отправиться туда в четверг днем, пока все играли в теннис у викария…

– Он тоже находился среди игроков.

– Да, но не постоянно. Потом удалился в дом якобы полистать хозяйские книги, но я не исключаю, что это был предлог, чтобы улизнуть и спрятать череп так, чтобы никто не знал, что он покидал дом. Ведь из дома викария можно быстро дойти до кладбища при церкви и оттуда кратчайшим путем выскочить на боссберскую дорогу…

– Да, но так быстро ему было не добраться до Бараньей бухты, тем более не вернуться обратно, мистер Бидуэлл.

– А кто говорит, что он путешествовал на своих двоих? Вдруг его ждала машина? Надо с этим разобраться. Не на автомобиле, так на велосипеде – кстати, это идея! Или на мотоцикле – кажется, мотоцикл принадлежит Райту, но я знаю, что Сейвил иногда на нем ездит.

– А еще он мог зарыть чемодан с рыбой внутри, – усмехмулся инспектор. – Чем не игра для спокойного летнего денька?

– Вы по-прежнему считаете, что это сделал юнец Харрингей, а потом соврал? – спросил суперинтендант Бидуэлл.

– А вы считаете иначе, сэр? – И инспектор рассмеялся.

– Либо он, либо Райт. Эта идиотская шутка в духе Райта. И, говоря о Райте, не забывайте, что он не может объяснить, как провел полтора часа между уходом из церкви и появлением в пабе.

– До меня дошел слух, будто он был на свидании с девушкой.

– Что за девушка?

– Дочь врача.

– Понятно. Не хочет выдавать ее папаше. Конечно, с него сталось бы самому спрятать череп, заменив его кокосом. Но мотив – вот чего недостает! Насколько мы знаем, между ним и Сетлеем никогда не пробегала кошка. Теперь, убедившись, что Сетлей мертв, мы должны как следует взяться за молодого Редси. Вот у кого есть сильнейший мотив!

– Лулу, особа из коттеджа, почти призналась миссис Брэдли, что Сетлей был ее любовником. «Один из-за меня уже погиб» – вот ее слова. Обманутый муж, знаете ли, не самое покладистое существо на свете, да вы и сами обратили внимание на его мускулатуру – в самый раз для такого дела…

– Вы что-то говорили про врача…

– Шантаж.

– Из-за истории с незаконнорожденным ребенком? Велика важность! Послушайте, если каждый отец незаконнорожденного ребенка будет превращаться в убийцу, то что станет с нашим миром?

– Он все-таки врач, мог бы быть поосторожнее… У него пациенты, местные семьи. Не нравится мне это. По-моему, семейный врач должен быть чист, иначе пусть идет на все четыре стороны!

– Это хотя бы доказано?

– Кливер Райт!

– Вы уверены?

– Факт! Разве вы не замечаете сходства?

– Я как-то не… Но теперь, когда вы сказали… Все равно сомнительно: один рыжий, другой брюнет.

– С отцом и сыном такое случается. Вероятно, брюнеткой была мать.

– А глаза, рот?

– Согласен, разные. Снова спасибо матери. Но сходство налицо, достаточно приглядеться. Ясное дело, Кливер доит доктора с тех пор, как сюда пожаловал.

– Неужели?

– Да, ходят такие слухи, и нам надо обратить на них внимание. Я часто задаюсь вопросом, зачем сюда пожаловала эта троица? Уж не за легкими ли денежками? Врачу пришлось постараться, чтобы никто не…

– А как насчет миссис Брайс Харрингей?

– Я много размышлял о молодом Редси и о завещании и пришел к выводу, что он говорит правду. Сразу после изменения завещания и смерти Сетлея домом и землей завладеет юнец Харрингей.

– Мне известно. Продолжайте.

– Редси клянется, будто не знал о возможности изменения завещания.

– Мы это уже обсуждали. А я говорю – знал.

– Взглянем на проблему с противоположной стороны. Предположим, он не знал, зато знала миссис Брайс Харрингей.

– Излишнее предположение. Нам известно, что она была осведомлена о предстоящем изменении завещания. Она сама говорила.

– Причем неоднократно. – Инспектор усмехнулся. – Неизменно цитируя главу и стих, а то и с целым потоком слов, если не с песней и танцем! Чего я только не натерпелся от этих двух старых мегер – от нее и той тощей дрях…

– Брэдли?

– От нее самой. Лучше не вспоминать. Так я и говорю: предположим, она не только знала о предстоящем изменении завещания, но и думала, что изменения уже внесены.

– Она так не думала.

– Это недоказуемо. Как и то, что Редси врет, когда клянется, будто пребывал в неведении. Это палка о двух концах: говорите, что один из них лжет, – держите ухо востро, потому что лгать может и другой. Понимаете, куда я клоню?